Среди тысячи лиц

Я посмотрела на Кэйда и заметила, что он слегка позеленел.

– Тебя укачало! – догадалась я. Меня и саму слегка подташнивало.

Он кивнул и свернул на смотровую площадку, где позировали туристы.

– Фу! – Кэйд глубоко вздохнул. – Дорога прекрасная, но укачивает.

Мы расхохотались. Он достал с заднего сиденья фотоаппарат и попросил меня попозировать у парапета.

– Останься там. – Кэйд посмотрел на меня через объектив. Я нервно улыбнулась, гадая, что он видит. – Красавица, – восхитился он, снова и снова нажимая на спуск.

К нам подошел мужчина и улыбнулся:

– Если хотите, я могу сфотографировать вас вместе.

– Спасибо, – поблагодарил Кэйд и передал ему фотоаппарат.

Изредка на вечеринках нас снимали на «Поляроид», но это была наша первая совместная фотография.

Кэйд поцеловал меня в щеку, когда щелкнул фотоаппарат, а я вдруг подумала, будем ли мы рассматривать этот снимок, когда состаримся. Будем ли мы его показывать нашим детям и внукам, вернемся ли на это место много лет спустя и вспомним эту минуту?

Мы вернулись в машину. Проехали еще несколько миль, а потом Кэйд свернул на дорогу, поднимающуюся по склону холма.

– Гостиница называется «Пост Рэнч Инн», – объяснил он. – Мне хотелось, чтобы ты жила в самом красивом месте Биг-Сура.

Я стиснула его руку, когда мы выехали на круговую подъездную дорожку. Нам навстречу вышел мужчина, поприветствовал нас и взял багаж. Через несколько минут нас уже доставили в гольфкаре к нашему номеру, уединенному и современному на вид домику на скале. Мебель оказалась красивой, в деревенском стиле, мое внимание привлекла картина на стене с прибрежным пейзажем.

Кэйд лег на кровать, утонув головой в одной из подушек.

– Знаешь, что я люблю в гостиницах больше всего?

– Что? – с любопытством поинтересовалась я.

Он лукаво улыбнулся:

– Когда-то я очень много ездил по делам нашей компании. Больше времени проводил в разъездах, чем дома. Я провел столько ночей в гостиницах, что в конце концов нашел способ, как себя развлечь. – Он указал на картину на стене, которую я разглядывала. – Разумеется, это дорогая гостиница, но обычно гостиничное искусство – самое ужасное.

Я кивнула:

– Наподобие того, что можно увидеть в приемной у стоматолога.

– Точно, – согласился Кэйд. – Поэтому я стал возить с собой этикетки и кнопки. – Он сел и засмеялся. – Ты ведь знаешь, что в ресторанах и кафе иногда выставляют картины на продажу?

– Да.

– Так вот, оказавшись в каком-нибудь отеле, я выбирал самую дурацкую картину и писал для нее этикетку. Я придумывал название. Что-нибудь вроде «Прогулка под ивами. Ретроспектива» или любой другой набор слов, который приходил мне в голову. А потом приписывал внизу цену.

Я засмеялась:

– Зачем?

– А ты только представь: я выезжаю, на мое место вселяются, скажем, Миртл и Боб из Орландо, штат Флорида. Миртл видит, что картина выставлена на продажу.

– «Посмотри, Боб, настоящее искусство! И всего три сотни долларов. Боб, мы должны ее купить». Боб, желая угодить Миртл, звонит портье: «Здравствуйте, это Боб Смит из номера 402. Я хотел бы купить картину, которая висит на стене». Долгая пауза. «Прошу прощения, сэр, – обретает голос девушка-портье. – Какую картину?» – «Она называется «Прогулка под ивами», – откашлявшись, отвечает Билл. – Она выставлена на продажу в нашем номере». – «Сэр, мы не торгуем картинами из номеров».

Я упала на кровать рядом с Кэйдом и хохотала как сумасшедшая:

– Прекрати, мне сейчас плохо станет!

Но Кэйд продолжал:

– «Нет, вы продаете картины». Миртл начинает нервничать. «Я же вижу ценник на раме. Моя жена хочет повесить ее в гостиной». – «Сэр, я должна сначала поговорить с менеджером». – «Послушайте, моей жене пришлась по вкусу эта картина, и мы бы хотели ее купить».

– Не понимаю, как ты до такого додумался, – еле выговорила я, захлебываясь слезами от смеха.

Кэйд повернулся на бок и оперся на локоть. Его глаза сверкали, и я вдруг почувствовала прилив чего-то такого, что толком объяснить не могла.

– Давай проведем остаток жизни вместе, – сказал он, заправляя мне прядь волос за ухо.

Я заморгала:

– Правильно ли я поняла твои слова?

Он пристально смотрел мне в глаза:

– Этого хочет мое сердце. А твое?

– Да, – ответила я, и мои глаза защипало от слез.

Я надела черное платье на тонких бретелях и туфли на платформе, собрала волосы в низкий пучок и взяла кардиган. Взявшись за руки, мы с Кэйдом зашагали по дорожке к ресторану.

По пути мы увидели девочку лет четырех-пяти в цветастом платьице. Она выбежала на дорожку, что-то негромко напевая.

– Грейс! – окликнул малышку мужской голос.

Она засмеялась, когда родители, державшиеся за руки, нагнали ее.

– Попалась! – воскликнул отец, подхватывая ее на руки. Девочка снова захихикала.

– Мне всегда нравилось имя Грейс, – сказал Кэйд.

– Мне тоже.

Он посмотрел вслед девочке и ее родителям, потом снова повернулся ко мне и кивнул, словно принял окончательное решение:

– Да, точно, Грейс.