Среди животных Африки

И в то же время среди здешних львов есть какой-то преступник. Прошлой ночью на границе национального парка впервые за 50 лет был съеден один человек. Он ловил рыбу, задержался и пришел слишком поздно к пограничной заставе, где его уже не пропустили через границу. Пограничники предложили ему переночевать в ближайшем домике у проезжей дороги. Обитатели хижины ничего не имели против, только не согласились взять в комнату ведро с пойманной снулой рыбой. Боясь оставить свой улов без присмотра, этот человек решил заночевать на крыльце. На другое утро его не нашли. Кровавый след вел в кустарник. Там в луже крови лев оставил лишь руку и ногу несчастного.

Но это из ряда вон выходящий случай. Для спасения чести львов я должен сказать, что чаще здесь бывает наоборот: за последнее десятилетие бесчисленное множество львов было раздавлено автомашинами на дороге, ведущей через парк Куин-Элизабет. За два дня до трагического происшествия с рыболовом грузовик врезался прямо в группу отдыхавших львов, одного убил, а остальных покалечил.

Моя «амфибия» привела в необычайный восторг американских туристов, и они усиленно уговаривали меня продать ее им. Но мы с моим другом Обри Бакстоном решили подарить ее Угандинскому национальному парку. Будем надеяться, что с ее помощью африканскому директору парка Френсису Катете удастся полностью покончить с браконьерством.

Для успешной борьбы с браконьерством на Виктория-Ниле Франкфуртское зоологическое общество подарило ему еще и моторную лодку.

* * *

Спустя несколько месяцев я получил от своего оператора Алана Рута письмо следующего содержания:

«Теперь я уже выбрался из больницы, но чувствую себя еще паршиво, вся рука от самого плеча до кисти опухла и болит. Случилось это со мной в национальном парке Меру, в палаточном лагере Джой Адамсон. Недалеко от лагеря я обнаружил африканскую гадюку длиной примерно в 1 метр 20 сантиметров, которую и поймал, для того чтобы показать ее Джой и одной американке, сопровождавшей нас в поездке. Я открыл гадюке пасть и выдавил немного яда, чтобы показать дамам, сколько за один раз может выделяться яда у таких змей. Затем я опустил змею на землю, потому что молодая американка должна была перезарядить пленку. Когда же я снова хотел поднять змею и схватил ее за шею, она была уже настолько обозлена, что резко вывернулась и укусила меня за руку.

Поскольку меня десять лет назад уже кусала такая змея и мне вводили противозмеиную сыворотку, я знал, что новое вливание в таком случае может оказаться противопоказанным. Поэтому я решил выждать с этим делом, чтобы сначала выяснить, сколь опасным будет для меня этот укус. Так как я у этой змеи предварительно уже выдавил часть яда, то полагал, что у нее осталось его не так уж много. Однако рука быстро опухала, сознание мое мутилось и к горлу подступала тошнота. Тогда Жоан вкатила мне три шприца (30 кубических сантиметров) сыворотки, и мы вылетели на самолете в Найроби.

Как мы и ожидали, мой организм очень резко прореагировал на противоядие — меня вырвало, дыхание и сердцебиение начали катастрофически учащаться. Когда мы добрались до больницы в Найроби, врач решил, что мое состояние вызвано змеиным укусом, и добавил мне в вену еще 10 кубиков сыворотки. Я сейчас же впал в шоковое состояние, и тогда уж им, чтобы спасти мою жизнь, пришлось срочно вводить в меня антигистамины, кортизон, адреналин и кислород.

В последующие три дня мое состояние все ухудшалось. Кисть чудовищно раздулась и покрылась огромными пузырями, наполненными кровью. Вся рука распухла, посинела и стала толщиной с мою ляжку. Большие кровяные опухоли ползли от подмышки через всю лопатку почти до поясницы, а спереди — до шеи. На четвертый день процент гемоглобина у меня упал до 36–40, что считается самой нижней границей. Тогда мне перелили 2,2 литра крови, после чего я почувствовал себя значительно лучше.

С этого дня дело пошло на поправку. Для моего дальнейшего лечения Жоан вызвала профессора Дэвида Чэпмана, специалиста по лечению от укусов змей, который и прилетел на самолете из ЮАР. Его консультация имела для нас большое значение, потому что в эти первые четыре ужасных дня здешние врачи явно уже склонялись к тому, чтобы отнять поврежденную руку. В ней перестал прослушиваться пульс, а пальцы до того опухли и деформировались, что казалось, я уже никогда не смогу ими пользоваться. Однако теперь, спустя четыре недели после укуса, рука почти приняла свои прежние размеры, и даже кисть каким-то чудом стала приходить в норму. Хотя она еще несколько отечна и болит, тем не менее большой палец и три других стали почти нормальными, я ими двигаю и в них даже восстановилась чувствительность. Зато указательный палец, в который, по-видимому, глубоко вонзился ядовитый зуб, выглядит неважно. Вся кожа и мясо до самых сухожилий изъедены ядом. В течение ближайших недель его будут латать новой кожей. И только позже выяснится, будет ли он в дальнейшем представлять для меня какую-либо ценность.