Среди животных Африки

Когда Тото разрешили вывезти для поправки на побережье близ Бордо, его сопровождала не только приемная мать, но еще и целая свита из пяти человек. Однако выводить Тото на пляж было далеко не просто: Мария Хойт вечно шла окруженная толпой любопытных, в основном женщин. Правда, было еще неизвестно, кто их больше привлекал — горилленок или красавец Абдулла. Африканец быстро освоился и заигрывал со всеми гостиничными горничными, так что Марии Хойт не раз приходилось спасать его от ревнивых любовников и мужей. В конце концов ей это надоело, и она переехала на частную квартиру. Теперь она избавилась от зевак и спокойно могла греться на солнце с крошкой Тото. Маленькая самочка-горилла стала проявлять повышенный интерес к тряпкам. Одни платья своей приемной матери она явно не любила, а другие ей очень нравились. Из шляп Марии она любила только несколько штук. Тото разглядывала их внимательнейшим образом и нежно дотрагивалась до них пальцами. Те шляпы, которые ей почему-то не нравились, она бесцеремонно срывала с головы своей хозяйки, и в один момент достижения парижской моды превращались в мятые и рваные тряпки.

Но пора было отправляться в Гавану, где господин Хойт к этому времени купил дом, считая, что тропический климат Кубы благотворно скажется на здоровье их разборчивой приемной «дочки».

Умудренная опытом, Мария Хойт перед посадкой на судно дала своему «беби» дозу снотворного. Таким образом удалось усыпить бдительность команды корабля, и все подумали, что в руках у этих пассажиров переносная спальная корзина с ребенком, заботливо прикрытым одеяльцем. Мария Хойт занимала на корабле просторные апартаменты из нескольких комнат, так что при появлении стюарда обезьянку и двух шпицев каждый раз удавалось вовремя перевести в другое помещение, и за всю поездку они так и не попались никому на глаза.

Вот там, в Гаване, Тото и выросла. О том, что она вытворяла в первые годы своей жизни, мне нечего было расспрашивать: все это я наблюдал собственными глазами у себя дома. Ведь у нас в семье тоже воспитывался детеныш гориллы. Но мы его растили только до определенного возраста: ведь держать дома взрослого гориллу не такое уж безопасное дело. Да и кто еще на свете, кроме Марии Хойт, решился бы на подобный эксперимент?

Тото любила играть тугими резиновыми мячами. Кроме того, она часами могла сидеть на каменных ступенях дома Хойтов и рисовать мелом какие-то непонятные картины. Иногда ее каракули напоминали цифры, и тогда садовники и слуги спешили ставить именно на эти номера в лотерею и однажды даже таким образом выиграли.

Мать Марии, то есть «бабушка» Тото, научила горилленка рисовать пальчиком в воздухе обычный детский рисунок: «Точка, точка, запятая, минус — рожица кривая». Тото отлично усвоила эту игру и часто приветствовала по утрам свою «бабушку» этими знаками, будто они были членами какой-нибудь тайной секты. Позже горилленок стал изображать этот рисунок на каменных плитах ступеней, и, хотя он получался не всегда удачным, тем не менее было ясно, что это человеческие лица.

Горилленок почему-то имел пристрастие ко всему холодному. Когда ему было два года, он особенно любил возиться со старомодной холодильной установкой (ящик со льдом), стоящей на террасе перед кухонной дверью. Но его интересовали отнюдь не поставленные туда блюда, он старался вытащить оттуда куски льда. Тото дожидалась, пока все уйдут с террасы, затем запирала дверь кухни на ключ, чтобы никто не мог войти, подставляла к ящику стул, залезала на него и вытаскивала кусок льда. Часто обезьянка таскала куски льда весом по четыре килограмма; она прятала их в саду или разбивала вдребезги о ступени каменной лестницы.

И хотя на воле гориллы, как известно, никогда не едят мясной пищи, Тото с удовольствием ела мясо, даже сырое. Это пристрастие к мясу она сохранила и позже, когда стала уже взрослой.

Она никого не признавала, кроме Марии, ее матери, Кеннета Хойта, Абдуллы и одной из служанок; всех остальных, если они пытались к ней приблизиться, она кусала и царапала.

Однажды, когда она вела себя особенно плохо, «бабушка» дала ей небольшой шлепок. Тото подняла невообразимый крик, убежала в угол комнаты, встала там лицом к стене и, топая ногами, продолжала орать во всю мочь, пока весь дом не сбежался узнать, в чем дело.

Мария с тревогой думала о том, что будет с гориллен-ком, когда Абдулла уедет назад в Африку. А ведь этого не избежать.

Наступил и день отъезда Абдуллы. В последующие несколько недель после этого у Марии Хойт перебывали один за другим пять воспитателей для Тото. Одна кубинка пробовала развеселить тоскующую по Абдулле обезьянку тем, что стучала у нее перед самым лицом кастаньетами, с которыми обычно танцуют румбу. Тото в конце концов так разозлилась на женщину, что выхватила у нее из рук трещащую штуковину и разломала о ее голову.

В конце концов Марии Хойт посчастливилось: к ней поступил работать энергичный молодой испанец, по имени Томас, который оставался при Тото в течение 30 лет и вместе с нею состарился.