Средиземье Четвёртой эпохи

— Драконы Севера, квакль. Мы не сразу их заметили, ибо был густой туман. Они упали на нас неожиданно, как коршуны на свою добычу. А с ними горные тролли, коих ещё полно в той горной цепи. И, конечно же, не обошлось без мерзких, злобных гоблинов, которые размножились, пока мы устанавливали дипломатические отношения с Харадом и Кхандом, вдали от этих мест.

«Драконы?», молча ужаснулся я. «Тогда понятно».

— Вероятно, ты хочешь знать, Шмыгль из будущего, как погиб твой друг?

— Да…

— На него со всей дури налетел дракон — не такой огромный, как Смауг, но столь же коварный. Он вцепился когтями своих лап в Элессара, и снял его с коня; сражались они в воздухе. А потом дракон протащил его по земле, пока король, изловчившись, не зарубил его насмерть. Как видишь, попрыгун: и дракон свершил своё дело, потому что Арагорн больше не открыл своих чудесных, ясных глаз.

— Я хочу хоть чем-то загладить свою вину. — Начал я. — Позвольте мне свершить то, что я умею: в Древнем Египте меня научили бальзамировать тела. Авось, это пригодится, ибо путь назад-то не близкий…

— Иди, и сверши. — Молвил Эомер. — Да не сейчас! — Окликнул он меня. — После; скоро уже будет привал.

Мы встали лагерем в месте, через которое не проезжали с Арагорном по пути в Арнор — географию Средиземья я, к сожалению, знаю не очень хорошо (но на карте покажу, примерно где). Что же до бальзамирования, то не поднялась у меня рука на вскрытие и последующую очистку; не смог я пойти на это. Поэтому я распорядился выдать мне рулон льняной ткани (если таковая у кого имелась). Я очень бережно обмотал тело короля этими бинтами (предварительно пропитанными специальными благовониями), и на этом всё: благоуханной обмотки будет вполне достаточно; до Минас-Тирита тело Элессара доберётся в нормальном виде, ничего с ним не произойдёт.

Траурное шествие, траурная процессия… И унынию воинов нет предела — наследник короля слишком юн и зелен, чтоб воссесть на трон. Хотя, их юноши взрослеют быстрее — пока наши парни, бездарно растрачивая время, играют в какой-нибудь Counter-Strike, те юнцы, царевичи уже овладевают базовыми знаниями управления государством.

Мне было бы тяжело описывать похороны; все эти могилы, женский и детский плач. Скажу лишь, что Элессару воздали должное, и упокоен он с миром, и земля ему стала пухом. Усыпальницы Минас-Тирита — хорошая криокамера, и все тела остаются в сохранности; когда-нибудь Эру Единый оживит их! И встанут они, и пойдут, и будут петь песнь, восхваляя Его.

Я же, не смея показаться на глаза Арвен (кто знает, что она теперь думает обо мне?), поспешил скрыться от посторонних глаз — да, рай Средиземья закончился для меня вместе со смертью Арагорна. Такого короля, как он, эти земли познают, вряд ли… Посему я решил уйти с глаз долой, из сердца вон; не мельтешить и не мешать. Я явно лишний здесь, я нарушил целостность, покой.

— Ты со мной? — Позвал я Маленькое Зло. — Скорее! Не будем терять ни минуты; мы возвращаемся туда, откуда пришли — сиганём в Запретный пруд, и всё на этом. И пусть меня пронзит стрела — мне уже не будет страшно; много, много видел я…

— Не более чем я. — Сказала мне высокого роста женщина с покрытою главой (похоже, она слышала мои последние слова).

Это была Арвен: она преградила мне путь между узких стен коридора.

— Возьми это. — Вложила она мне в руки какой-то изумительно блестящий кулон на мифриловой цепочке. — Мой тебе маленький сувенир; будешь вспоминать своих друзей в Средиземье.

— Спасибо. — Поблагодарил её я. — Мне очень приятно.

— Запретный пруд прекрасно охраняем. — Напомнила мне Арвен. — Но будь спокоен: тебя и твою пташку не тронет никто.

— Ты не злишься на меня? — Спросил тут я, ибо это меня гложет; очень неприятно осознавать, что ты — первоисточник всех бед на свете.

— За что? Свой путь я выбрала сама. — Вымолвила Арвен. — Я знала, что рано или поздно это должно было случиться — что вы, люди, смертны. Но если ты познал настоящую, искреннюю, взаимную любовь — ты поймёшь меня. Я отреклась от пути эльфа и встала на путь человека; когда-то не станет и меня. Я познала боль, но вкусила и радость; я увидела смерть, но тут есть и жизнь. — Она показала на живот. — Внутри меня малыш, это плод любви меня и Арагорна. Я чувствую, что это девочка, ибо первенец у нас сынок. Я убита горем, но я и счастлива: я ни разу не пожалела, что не уплыла в Валинор. Вы люди, порой такие простые… И в то же время настоящие. Вы не боитесь любить.

Я попытался было сказать Арвен, что в двадцать первом веке всё иначе, что люди — роботы; что каждый живёт лишь для себя.

— Молчи. — Её ладонь прикоснулась к моим губам. — Пока есть такие, как ты, твой мир не рухнет.

Тогда я, поцеловав Арвен в щёку, не посмел более задерживать ни себя, ни её, направившись к водоёму, который… Забросит меня ещё куда-нибудь.