Средиземноморский пират

— Это все, что я могу сделать для вас, майор, пока вы не перестанете бегать вверх и вниз по палубе и выкрикивать приказы, как капитан Блад.

— Извините, доктор, — произнес Питт, не отрывая глаз от неба, — но сейчас нет времени для более тщательного обследования. Теперь вам лучше спуститься вниз. Если моя небольшая военная хитрость не сработает, то вы через десять минут можете превратиться в сухопутного врача.

Не говоря ни слова, сухопарый, сильно загорелый доктор закрыл объемистый кожаный чемоданчик и спустился вниз с капитанского мостика.

Питт отодвинулся от поручня и взглянул на Ганна:

— Ты все соединил?

— Скажи только, когда. — Ганн был весь напряжен, но в то же время сохранял готовность и энергию. Он держал в руках маленькую черную коробочку, присоединенную к проводу, который тянулся к мачте радара, а затем исчезал в сияющем утреннем небе. — Ты думаешь, что пилот этого старого корыта клюнет на приманку?

— История никогда не устает повторяться, — глубокомысленно заявил Питт, глядя на приближающийся самолет.

Даже в этот момент напряженного ожидания Ганн нашел время, чтобы удивиться полной трансформации Питта после рассвета: человек, который, шатаясь, появился на борту Первой Попытки, весь израненный, в плачевном состоянии, разительно отличался от того человека, который сейчас стоял на мостике со сверкающими глазами в выжидательной позе боевого коня, втягивающего запах сражения разгоряченными ноздрями. Это казалось странным, но Ганн ничего не мог поделать с собой, его мозг перенесся в воспоминаниях на много месяцев назад на мостик другого корабля, тяжелого парохода, который назывался Дана Гейл. Он помнил, словно это было всего час назад, что видел такое же выражение на лице Питта незадолго до того, как старому, ржавому, неповоротливому судну удалось обнаружить и разрушить загадочную подводную установку в Тихом океане, к северу от Гавайских островов. Внезапно крепкое пожатие руки вернуло его в настоящее время.

— Пригнись, — настоятельно сказал Питт, — а то взрывная волна выбросит тебя за борт. Будь готов соединить контакты в тот момент, когда я тебе скажу.

Ярко-желтый самолет спикировал вниз и кружил вокруг корабля, проверяя его защищенность. Громкое назойливое жужжание двигателя отражалось от воды и закладывало уши Питту. Он наблюдал за самолетом в бинокль и удовлетворенно улыбнулся, когда заметил маленькие круглые отверстия на крыльях и фюзеляже: памятка о метких выстрелах Джордино. Подняв бинокль почти в вертикальное положение, он посмотрел на черный провод, который тянулся вверх, и сразу ощутил надежду, которая начала перерастать в полное убеждение.

— Спокойно… спокойно, — произнес Питт. — Я думаю, он собирается отведать сыра.

— Сыр, — удивленно подумал Ганн. — Он называет сыром этот чертов воздушный шар там, наверху. — Кто бы мог подумать, что Питт имел в виду этот шар для наблюдения за погодой, когда спрашивал, есть ли на борту Первой Попытки метеорологическое снаряжение. Теперь этот чертов шар парит там в небе с сорока килограммами взрывчатки, взятой из сейсмической лаборатории. Ганн взглянул вверх на большой серебристый воздушный шар и на смертоносный груз, висевший под ним. Трос, к которому был прикреплен воздушный шар и электрический провод, тянувшийся от взрывчатки, достигали в длину почти двести пятьдесят метров. Шар находился за кормой примерно в ста двадцати метрах, это равносильно длине четырех футбольных полей. Он покачал головой; было необычно, что взрывчатку, которой обычно пользовались для проведения подводных взрывов при изучении морского дна, сейчас использовали для того, чтобы взорвать самолет в воздухе.

Шум двигателей самолета становился громче, и в какой-то миг Питту показалось, что тот собирается пикировать прямо на корабль, но затем он увидел, что угол снижения был слишком маленьким. Пилот направлял Альбатрос прямо к воздушному шару. Питт поднялся, чтобы лучше видеть, хотя и понимал, что превращается в заманчивую и доступную мишень. Шум двигателя перешел в сплошной рев, и пулеметы нацелились на воздушный шар, лениво парящий над сверкающей водой. Не было ни задержки, ни предварительной подготовки; желтые крылья сверкнули на солнце, затмевая вспышки выстрелов из двух пулеметов, укрепленных на капоте двигателя. Звук разрывов и свист пуль означали начало атаки.

Нейлоновая оболочка наполненного гелием шара содрогнулась от бешеной пулеметной стрельбы. Сначала она осела, затем сморщилась, как чернослив, свернулась и начала падать в море. Желтый Альбатрос пролетел над поверженным шаром, выходя на прямую линию к Первой Попытке.

— Давай! — крикнул Питт, бросаясь на палубу.

Ганн нажал кнопку.