Средневековая андалусская проза

Затем я не замедлил увидеть тебя лично, и ты направился ко мне сам, несмотря на далекое расстояние, отдаленность наших жилищ, не близкую цель путешествия, долгий путь и ужасы дороги. А меньшее, нежели это, отвлекало томящегося и заставляло забыть помнящего, но не того, кто подобно тебе крепко схватился за веревку верности и соблюдал обязательства прошлого, крепкую дружбу, долг сверстника и юношескую любовь и чья дружба была угодна Аллаху великому. А Аллах укрепил между нами из этого столько, что мы восхваляем его и благодарим.

Твои замыслы в этом письме были шире того, что я узнал из других твоих писем; своим приходом ты обнаружил мне свою цель и осведомил меня о своем образе мыслей, повинуясь никогда не покидавшему нас свойству делиться со мною и сладостным, и горьким, и скрытым, и явным. Тебя побуждает искренняя любовь, которую я испытываю к тебе в несколько раз сильнее, не желая за это иной награды, кроме ответа на нее подобным же. Я говорю об этом в моей длинной поэме, обращаясь к Убайдаллаху ибн Абд ар-Рахману, внуку аль-Мугиры, сыну повелителя правоверных ан-Насира — да помилует его Аллах! — а он был мне другом:

Твой друг я во веки веков, и верен я буду тебе,
Хоть марево дружбой слывет порой в заблуждении странном;

Начертан любовью моей, твой образ таится во мне,

Отчетлив, незыблем и чист в своем совершенстве чеканном;

Из сердца бы вырвал я страсть и кожу содрал бы с нее,

Хоть страсти не знают границ в господстве своем самозваном.

Сокровищ не надобно мне, не надо наград никаких;

О дружбе смиренно молю, как молят о благе желанном.

В сравнении с дружбой твоей вселенная — прах для меня,

А люди ничтожнее мух в мельканье своем беспрестанном.