Средневековая история. Граф и его графиня

Открытие модного дома Мариэль.

Как это выглядит?

Сплошной восторг. Восхищение в глазах дам, кавалеров, вышколенные слуги в ливреях, разносящие напитки в красивых витых бокалах, предметы роскоши, изящные стеклянные цветы, которые дарятся при входе каждому посетителю…

И хозяйка салона.

Высокая, светловолосая, в темно-зеленом платье, отделанном кружевом такой цены, что это невольно переводит его из траурного чуть ли не в бальный наряд. Лилиан уже на седьмом месяце беременности, но это ничуть не мешает ей. Нет ни токсикоза, ни дурацких пигментных пятен, ни каких-либо осложнений. Наоборот – она бодра и весела. Только яблок все время хочется… железа не хватает?

Возможно.

Но пока беременность развивается нормально. И даже не слишком заметна. Полнота – и полнота, кому какое дело? Кому надо, те знают. Кому не надо – пошли к Мальдонае!

Лиля ответила на учтивый поклон очередной графини, заметила мимоходом, что к голубым глазам и темным волосам пойдет аромат жасмина – флакончики в левом углу зала, там же можно получить образцы – надушенные веера. Поклонилась престарелой герцогине, мимоходом отметила, что та в кружевных митенках и сообщила, что есть потрясающие шляпки с вуалью, Вашей светлости очень пойдут…

Светлость вполне воодушевилась и отправилась смотреть, что и как. А Лиля обернулась на знакомый голос.

– Ваше сиятельство – это восторг.

– Барон, – обрадовалась Лиля. – Надеюсь, вы сегодня с супругой?

Авермаля она была рада видеть всегда. Он был памятью о тех днях, когда женщина только оказавшись в этом мире, училась выживать. И он, пусть даже слегка против воли, оказал ей поддержку.

– О да, графиня. Она отправилась смотреть на ваши чудеса из стекла.

– Разве это можно назвать чудесами? Вы нам льстите, барон!

Чудесами Лиля считала не витые цветы и животных, нет. Не роскошные бокалы и громадные зеркала. Чудесами были линзы, – и они позволяли получить микроскопы и телескопы. Пока еще эта наука оставалась в ведомстве альдона, но так оно и лучше будет.

Лиля уже не рвалась прогрессорствовать напролом. Этот мир был более терпимым к новшествам, а церковная и светская власти здесь старались сотрудничать. Поэтому пусть новые знания будут пока под рукой альдона. Кроме медицины.

Но все остальное – только в церковь. Техническое развитие не должно опережать морально-этическое. Уж простите – от изобретения микроскопа не так далеко идти до вопроса о бактериях, а потом и до биологического оружия какая-нибудь тварь додумается. Пока на земле есть войны – будут и подобные… умники.

Поэтому все согласились – пусть будет ограничение знаний. А спустя сколько-то лет, возможно…

– Графиня, возможно, вы разрешите приехать к вам завтра, поговорить о делах…

– Разумеется, барон.

Официальный траур еще продолжался. Но Эдоард королевской милостью разрешил ей принимать гостей, хотя и не всех, далеко не всех. Лиля не настаивала. Меньше народа – больше кислорода.

Да и ей не хотелось никого видеть.

Работа, работа, опять работа – кто сказал, что от депрессии помогают пилюли? Лучше двадцатичасового рабочего дня средств еще не придумали! Когда падаешь, выматываешься так, что голову поднять сил нет – и забываешь обо всем.

И призраки тебя не беспокоят. А их много в жизни простой ативернской графини.

Джерисон Иртон.

Иногда Лиля размышляла, как бы сложилась ее жизнь, будь Джес другим. Если бы любил, заботился, ценил жену, а она все равно оказалась бы в этом теле. Тогда не было бы ничего. Не надо ехать на ярмарку и нанимать вирман, не надо спасать, помогать, работать, – надо просто вживаться и не показывать своих знаний. Не было бы ни мастерских, ни конвейерного производства, ни противовеса гильдиям – заводских школ. Пока таковая была только одна, в Тарале, но с перспективой на будущее. Лиля просто жила бы и ни о чем не заботилась. Могла бы и влюбиться, и детей родить…

По-своему Джерисон был не так уж и плох. Единственное, что его губило всю жизнь – отрицание женского разума. Бабы – дуры. Бабы – телки. Что тут еще скажешь? На этом он погорел с леди Вельс, на этом он погорел с принцессой. Да и с самой Лилиан…

Теперь уже что случилось – то случилось. От Джерисона на земле осталась Миранда. И девочка вырастет замечательным человеком. Выйдет она замуж в Ханганат – или нет, это еще бабушка надвое сказала. Да и в гареме судьба может сложиться по-разному. Были безвестные девушки, которые не оставили следа. Но была же и Роксолана?^{21} И еще несколько других… имена Лиля не помнила, но ведь бабы правили государством, пусть и из-за спины супруга.

Так что… ее дело – вырастить Миранду умной и сильной женщиной. А что она выберет для себя в итоге – ей виднее.

Пока девочка была без ума от Амира. Принц недавно отправился в Ханганат и, видимо, дал указания посольству. Девочку каждое утро одаривали цветами и сладостями. Может, все у них еще и будет хорошо?

Любовь…

Вот Фалион говорил, что любит ее. И – Ганц не стал таить протоколы допросов – Александр и правда ее любил. Насколько мог.

И именно поэтому сорвался. Решил, если не ему – то никому. Любовь?