Средневековая история. Изнанка королевского дворца

– Со мной лучший лекарь Ханганата. Тахир Джиаман дин Дашшар. Ваша светлость, с вашего позволения…

– Да-да! – Питер вмешался так резко, что даже Алисия вздрогнула. – Прошу вас, графиня. Может быть, ваш лекарь…

– Тахир! Джейми!

Лоран вздрогнул. Оказывается, вслед за графинями в зал набилась еще толпа народу. И сейчас от этой толпы отделились двое.

Один – сопливый еще мальчишка с растрепанными светлыми вихрами. Второй – седобородый старик в традиционных одеяниях Ханганата.

– Ваше сиятельство, – поклонился старик. – Я готов следовать за вами…

– Тогда… Ваша светлость, позовите слуг!

Лоран, ничего не понимая, хлопнул в ладоши.

– Джим!

Слуга появился через секунду. И был тут же взят в оборот.

– На кухне есть горячая вода?

– Д-да… Ваше сиятельство.

– Проводи нас туда.

– Н-но…

– Нам надо вымыть руки с дороги и умыться, – пояснила Лиля. – И надо нагреть как можно больше воды.

На тему гигиены она не обольщалась. Припахивало от герцога весьма выразительно.

* * *

На кухне на Лилю смотрели в полном шоке. Но – благородная графиня может чудить, как ей угодно. Кому-то что-то не нравится?

Та-ак…

– Ваше сиятельство, – Тахир едва шептал, – я почти не принимал роды.

– А гарем?

– Взгляд на жен Хангана карался смертью. Мне могли показать, что болит и как – на кукле. И можно было говорить с женщинами из-за занавесей…

Лиля только присвистнула. Ну ни фига себе?

И они еще живут при таком уровне медицины? Есть женщины в Ханганате, есть…

– Я тоже роды принимал еще в Альтвере, – подключился Джейми.

Лиля вздохнула. Она, собственно, принимала роды дома. Еще в той жизни. Еще пару раз ассистировала при кесаревом. А вообще, им сильно повезло. Им проф по гинекологии зачет не ставил пока они – каждый! – не принимали по трое родов. Тогда – трояк. Хочешь больше – принимай больше.

Да, под наблюдением и чутким руководством, благо, роженицам в некоторые моменты уже все по фиг. Но ведь принимали.

И Лиля сильно подозревала, что по сравнению с местными повитухами – она еще светило медицины.

От повитухи тоже… попахивало. А под ногтями у нее можно было сажать картошку. В три ряда.

Слуги с опаской переглядывались, пока женщина и двое мужчин тщательно промывали руки, протирали лица, Лиля скрепила непослушные волосы и убрала их под жилет.

Белые накидки у них с собой тоже были. Только накинут они их в комнате. Чтобы народ не шокировать.

Ну, вот и дверь…

* * *

Амалия лежала неподвижно. Очередная схватка вымотала ее до предела.

Боль туманила разум. А ребенок все не появлялся. Поэтому, когда над ней склонилось нежное женское лицо, она сначала подумала, что это – бред.

К тому же, настой, который давала ей повитуха, чтобы приглушить боли, тоже бил по мозгам.

Женщина улыбнулась. Солнце, пробившееся в маленькое окно, вспыхнуло золотом в ее волосах. И Амалия подумала, что умирает.

– Ты Сияющая?[3]

Женщина покачала головой. И Амалия вцепилась ей в руку.

– Не забирай меня! Я не могу пока уйти! Пока – нельзя!

– Не заберу…

Лиля высвободила ладонь из цепких пальцев.

– Ну-ка давай посмотрим, что тут у нас…

«У нас» было плохо.

Шейка матки раскрылась, воды отошли, но ребенок пока появляться не желал. А зря. Еще несколько часов – и его придется по кускам доставать, чтобы хоть мать спасти. И то не факт.

Интересно, он хоть жив? Лиля приложила к животу женщины грубо сделанный деревянный стетоскоп. Пусть хоть такой пока… Сердцебиение определенно было. Неровное, какое-то странноватое, но пока еще было. Ребенок жив и мать жива, и ее дело – помочь. Ну почему она не специализировалась на родовспоможении?

Лиля брезгливо сорвала с кровати грязную простыню. Загремело по полу… Это что? Кинжал! Да какой… отделанный золотом и драгоценностями. Зачем?

– Что тут делает эта гадость?

Повитуха выпрямилась и поджала губы.

– Роженице обязательно надо подложить в кровать нож. Чтобы он разрезал боль. И к тому же мальчики быстрее вылезают к оружию…

Тьфу! Хорошо хоть не туда засунули!

– Джейми! Тахир!

Мужчины помогли осторожно подстелить под тело роженицы чистую ткань.

Лиля вздохнула и собралась с духом.

Вот уж что она больше всего не любила!

Ненавидела!

Но в гинекологии – до сих пор главным остаются руки врача.

Если ребенок лежит неправильно, или если пуповина обмоталась… Девушка выдохнула. Зеркальце бы. Или фонарик. Но – неоткуда. Не свечу ж туда совать…

Лиля принялась смотреть родовой канал и сразу же…

– Твою мать!

Роды начались довольно давно. И родовой канал… Хорошо, что у этого тела тоже кость тонкая. И что похудела. Прежняя Лиля точно не справилась бы. Спазмы, знаете ли, время…

Рука Лили уверенно скользнула внутрь. Попутно она комментировала происходящее для Тахира и Джейми.

– Так… Это у нас явно не головка… А если вот так… ага! Вот ты и попался… – И уже для мужчин. – У нас неправильное положение плода. И развернуться сам он не может. А почему бы? Сейчас ощупаем и попробуем повернуть…

– Да вы что! – взвилась из угла повитуха. – Альдонай заповедовал женщине в муках рожать детей своих!

– А умирать при этом он заповедовал? – нехорошим тоном осведомилась Лиля.

– Все в воле Альдоная.

– Джейми!