Средневековая история. Тетралогия

Пока Август еще не отозвался, но и Лиля, и Тарис были твердо уверены, что Август не откажется получить свою мастерскую. Для этого не много-то и надо. Снять дом, поселить там мастериц и исправно снабжать. Ну и платить. Лиля честно выплатила девушкам процент от прибыли, после чего поняла, что Марсия с подругами за нее и в огонь и в воду пойдут. Таких денег ни одна из них в руках не держала.

Девушки были тихо счастливы. А работа… работа просто горела у них в руках.

Сама Лиля могла связать крючком кружевную салфетку длиной в метр и шириной сантиметров тридцать за неделю. Марсия, например, управлялась за три — четыре дня. Видимо, разница была еще и в другом. Для Лили, еще в бытность ее Алей Скороленок, это никогда не было источником заработка. Скорее приятным развлечением. А вот когда от ловкости твоих рук зависит — не ляжешь ли ты спать сегодня голодной, или тебя могут вообще выгнать на улицу…

Определенно, это тренирует.

Стеклодувная мастерская работала и расширялась. Лиля распорядилась построить еще несколько печей — и пыталась вспомнить состав керамики.

Жизнь шла своим чередом.

Единственным исключением стали официальное приглашение весной ко двору от короля — куча виньеток и завитушек, громадная печать, слог, через который без поллитры не продерешься. Все удивительно официально, мол, Его Величество желает Вас видеть — и только попробуй отказаться, зараза!

И — письмо от свекрови.

У Али, вопреки всему, проблем со свекровью никогда не было. Галина Петровна, милейшая женщина, мать Лёшки, считала, что сыну очень повезло. Дочь военного, медик, профессия полезная, девочка умная и верная… и чего еще надо?

И Алю любила искренне.

Аля отвечала ей полной взаимностью. А вот в этом мире… сколько девушка не ворошила свою память, сколько не расспрашивала — очень осторожно и с оглядкой Марту и Мири — все было в ноль.

Создавалось ощущение, что свекровь относилась к детям, как к щенкам. Родила и отдала на псарню.

И отвяжитесь.

То же самое было и по отношению к Лиле. Лилиан Брокленд видела Алисию Иртон, в девичестве Уикскую, один раз. На свадьбе. И второй раз могла, кажется, увидеть на похоронах. Своих.

С таким-то мужем… так и хочется сказать, что итальянское 'que bellino', не зря созвучно с русским 'кобелино'![23]

Хоть дома бы не гадил. Пришлось после этого сильно расспросить всех остальных слуг — но вроде бы больше граф никого не огулял. Если только по деревням…

Ладно. Одним словом — письма от Алисии Лиля не ожидала. Там более такого.

Любезная моя невестка.

Прослышав о бедственном твоем положении, решила написать тебе и предложить помощь. Буду рада видеть тебя весной в своем доме и рассказать тебе все, что требуется. Если же тебе нужны деньги или какая иная помощь — отпиши. Сделаю все, что в моих силах.

К сожалению, раньше мы не могли встречаться и общаться, как то пристало нашему положению но льщу себя надеждой, что ты не питаешь ко мне неприязни…

Не льстите, 'маменька', мне вы параллельно. А вот с чего вы так прогнулись?

Сахарный сироп Лиля пропустила, практически не читая. А вот последние дворцовые сплетни сохранила. Да, ей плевать на этот гадючник. Было бы.

Но придется туда ехать. Так скажешь какой-нибудь швабре 'вы выглядите мочалкой' а она с герцогом спит? И будет означенный герцог гадить всю дорогу… невыгодно.

Эхххх… вот философию преподавали! Нет бы искусство интриги! Или хотя бы Макиавелли зачитывали — Лиля не читала, но Элка ей весь мозг вынесла на тему интриганства…

А то два часа в неделю уходили на откровенную фигню! Которая медику никуда не уперлась. А важного-то и не дали…

Но теперь уже не исправишь. Надо учиться на ходу.

***

Его величество с нетерпением ожидал доклада Ганца Тримейна.

Ему действительно было интересно.

Письма из Иртона были слишком краткими, а происходящие события (убийство! Работорговля! Пираты! Янтарь!!!) вызывали здоровое недоумение. Джес уверял, что самое лучшее в Иртоне — охота, а самое опасное — олени. Жизнь явно это опровергала.

Шел малый королевский прием. Если кто не знает — король в это время обычно изображает куклу на троне и разбирает всякую чушь. Важные дела напоказ не решаются. 'Показуха' тоже необходима, но… скучно же, господа! И тошно! И тоскливо… Поэтому Эдоард искренне обрадовался, когда мажордом стукнул булавой в пол и громко объявил:

— Ваше Величество! Прибыл шевалье Ганц Тримейн и просит принять!

Придворные насторожились.

Эдоард махнул рукой.

— Проси.

Ганц был достаточно рассудительным человеком — и вряд ли станет говорить о чем-то серьезном среди толпы. Для этого есть кабинет. А если он ломится на прием — значит надо.