Средневековые города Бельгии

Этого краткого очерка достаточно, чтобы показать, в чем фландрская суконная промышленность XIV века походила на современную крупную промышленность, но также и чем она от, нее отличалась. Работая, как и последняя, на весьма обширный рынок, она неизбежно носила капиталистический характер. Но он не был для нее типичен в целом. В наше время фабрикант является одновременно собственником сырья, орудий труда и изготовленных продуктов, он соединяет в себе предпринимателя и купца, и полученные им в торговле барыши непрерывно поддерживают или умножают капиталы, вложенные им в его различные операции, во Фландрии же эти различные функции были уделом ряда отдельных групп. Торговля и промышленность здесь были совершенно отделены друг от друга. Торговлей занимались две группы купцов (торговцы шерстью и суконщики), промышленность же была делом ремесленников. Капитал играл здесь уже довольно крупную роль, но он был слишком слаб, чтобы поглотить и захватить все. Будучи раздроблен и находясь в тысячах рук, он не обладал тем могуществом, которое придает ему в наши дни его колоссальная концентрация[939]. Его обладатели должны были ограничиваться узким полем деятельности, распределять между собой роли и иметь перед собой класс производителей, которые, хотя и были доведены до положения постоянных наемных рабочих, тем не менее располагали благодаря своей корпоративной организации, силой, с которой неминуемо приходилось считаться в течение всего столетия.

Действительно, до тех пор пока упадок суконной промышленности не изменил радикально условия существования городов, ткачи оставались верны своему идеалу экономической независимости. С неутомимой энергией боролись они за то, чтобы избавиться от зависимости, вытекавшей из самой сущности их промышленности, и чем значительнее была их роль в социальных волнениях, придающих истории Ипра, Брюгге и Гента столь драматический характер, тем отчетливее видно, что это была почти современная борьба между капиталом и трудом.

Суконные ряды в Ипре (XIII в.)

Трудно было бы понять, каким образом эта борьба могла продолжаться так долго, каким образом рабочий класс сумел сделать эти гигантские усилия и уцелеть после всех посыпавшихся на него кровавых репрессий, если бы мы не знали, что сила его была в его численности. Было бы крайне интересно иметь точные данные по этому вопросу, но, к несчастью, мы такими данными за XIV век не располагаем. Однако нельзя сомневаться в том, что в крупных фландрских городах ремесленники суконной промышленности составляли подавляющее большинство населения. Равновесие между различными профессиями, наблюдающееся в большинстве средневековых городов, здесь было резко нарушено в пользу одной из них, и мы здесь имеем перед собой картину, сильно напоминающую мануфактурные центры нашего времени. Один конкретный факт покажет это лучше всяких длинных комментариев. В Ипре, в 1431 г., т. е. в период, когда не прекращались жалобы на гибель города и на плачевное состояние суконной промышленности, последняя охватывала еще 51,6 % всех профессий[940], между тем как в то же время во Франкфурте-на-Майне[941] она обнимала лишь 16 % их. Кроме того, за отсутствием других сведений, можно сослаться на общинные счета Гента, Ипра, Брюгге, указывающие нам, во всяком случае, на военную силу ткачей и валяльщиков. Так, например, в 1340 г. отряд, посланный гентцами для осады Турнэ, состоял из 1800 wevers (ткачей) и 1200 volders (валяльщиков), в то время как cleene neeringhen (мелкие цехи) выставляли все вместе лишь 2100 человек[942].

Но сила, которой цехи суконной промышленности обязаны были своей численности, уравновешивалась все возраставшим сопротивлением им.

Мало того, что «poorterie» (патрициат), выходцами из которого были торговцы сукном и торговцы шерстью, составил против них партию, численная слабость которой компенсировалась ее денежным могуществом, но сверх того, почти всегда — и все чаще и чаще, по мере того, как конфликты становились более ожесточенными — большинство мелких цехов занимало враждебную по отношению к ним позицию. Действительно, экономические требования промышленного пролетариата были им чужды. В качестве мелких бюргеров, живших местным рынком, они имели иные интересы и иные нужды, чем рабочие суконной промышленности, вечные стачки и восстания которых наносили большой урон их розничной торговле. В связи с этим «простонародье», некогда шедшее единым фронтом против патрициата, теперь распалось на враждебные группы. Ткачи не сумели, как когда-то, склонить их на свою сторону. Мало того, внутри самой суконной промышленности против них поднялись грозные противники, а именно — валяльщики.