Средневековые города Бельгии

Дальнейший ход событий объясняется тем, что с начала XIV века крупные города присвоили себе власть над окружавшими их местностями. Гент, где после подавления грозных восстаний ткачей, патрициат захватил в свои руки городское управление, сумел предотвратить народное восстание в Ваасской области и в области Четырех Округов. Но Брюгге, где после похода на Слейс создалось демократическое правление, находившееся под влиянием цехов суконной промышленности, поступил совершенно иначе. Конечно, он нисколько и не думал покровительствовать в окружавших его местностях движению за независимость, которое освободило бы их от его власти. Уже в течение многих лет он пытался ограничить привилегии Вольного Округа, и еще совсем недавно он не колеблясь разбил ткацкие станки в деревнях этого кастелянства[958]. Но восстание в Западной Фландрии было слишком для него выгодно, чтобы он мог пожелать ставить ему препятствия. Ведь упорный отказ крестьян платить контрибуцию французскому королю и ренту графу позволял ему самому избавиться от этих ненавистных уплат. Разве могли ткачи и валяльщики, которых возмущало социальное неравенство, не поддержать массового восстания против дворян? При первых же симптомах брожения, обнаружившегося в Вольном Округе и в Фюрнском кастелянстве вскоре после похода на Слейс, Брюгге, по-видимому, стал поддерживать восставших. Инициатор и вскоре главный вождь восстания, Николай Заннекин, фигурировал в списке его «внешних горожан» (haghepoortes)[959].

То, что нам известно об этом Заннекине, достаточно убедительно показывает, насколько восстание крестьян Западной Фландрии отличалось от двух других великих крестьянских восстаний XIV века — от французской Жакерии 1357 г. и от английского восстания 1318 г. В отличие от вождей Жакерии и от Уота Тайлера, по имени которого назвали восстание 1381 г., Заннекин вовсе не был бедняком. У него были значительные земельные владения в деревне Лампернис, а большинство ставших под его начало людей принадлежало к классу мелких собственников, столь многочисленных в приморских кастелянствах. Не бедность заставила его сторонников взяться за оружие. Кроме того, их восстание радикально отличалось своей длительностью и своей организованностью от тех внезапных и грозных вспышек, которые разразились впоследствии во Франции и в Англии, но которые были столь же бурными, сколь и кратковременными. Оно представляется нам, как попытка революции, сделанная крепкими, полными веры в себя, воли и настойчивости крестьянами, вдохновленными эгалитарными идеями и решившимися навсегда избавиться от ненавистного дворянства. Целью, которую преследовало это восстание, было установление крестьянской демократии и такого аграрного строя, при котором вся земля принадлежала бы тем, кто ее обрабатывает, и эта цель выступила с тем большей отчетливостью, чем больше ширилось и становилось сильнее восстание.

Причиной восстания следует считать поведение «keuriers» и «prointeurs» (pointers)[960] из среды дворянства, которые, вернувшись после мира с Францией в кастелянства, использовали свое положение, чтобы вознаградить себя за убытки, понесенные во время эмиграции. Их обвиняли в том, что они произвольно облагали налогами людей, присваивали себе противозаконно штрафы за неявку на судебные заседания, производили пожалования и заключали займы, не отдавая никакого отчета в своей деятельности. Зимой 1323 г. вспыхнули беспорядки сперва в Вольном Округе Брюгге, а вскоре затем на территориях Фюрна и Берга. Они были подавлены, на без особой жестокости. Дело в том, что жалобы повстанцев оказались обоснованными, и после обследования, произведенного дядей графа, Робертом Кассельским, и гентским, брюггским и ипрским эшевенствами, они получили полное удовлетворение. По решению третейского суда (28 апреля 1324 г.) была провозглашена всеобщая амнистия, смещены некоторые «keuriers», а расходы, произведенные без согласия народа, были возложены на чиновников.

Таким образом, народ одержал победу, но он не удовольствовался этим первым успехом. Он видел в нем залог более полной победы. Он считал, что наступил момент для того, чтобы окончательно свергнуть существующий строй. Когда наступило время жатвы, крестьяне стали отказываться от уплаты десятин и требовать, чтобы хлеб, принадлежащий монастырям, был роздан бедным[961].