Средневековые города и возрождение торговли

Важность этого текста для экономической истории недавно хорошо отмечена Фогелем.^[86] Он родился в конце XI в. в Линкольншире в бедной крестьянской семье и должен был с раннего детства искать средств к жизни. Подобно многим несчастным, он подчищал берег и собирал обломки, выкидываемые волнами; он, может быть, следуя тем, кто находит счастье, был коробейником и бродил по стране с коробом за спиной. Случайно с ним произошла перемена, и он присоединился к каравану торговцев, совершавших свой страннический путь. Вместе с ними он ходит от одного рынка к другому, от базара к базару, из города в город. Таким образом он стал торговцем по профессии, быстро извлек большие выгоды и вошел в ассоциацию с своими товарищами, нанял сообща с ними корабль и занялся морской торговлей по берегам Англии, Шотландии, Дании и Фландрии. Компания удачно вела свое дело. Ее операции состояли в транспорте товаров, о которых было известно, что в них нужда, и в покупке на обратный путь товаров, которые они старались переместить там, где спрос был самый большой и где могли быть вследствие этого получены большие прибыли. Через несколько лет этот разумный обычай покупать дешево и продавать дорого делает Годрика очень богатым человеком.

Это было тогда, когда он, движимый милосердием, неожиданно отказался от жизни, которую он вел, отказался от своих владений ради бедности и стал отшельником. История Годрика, если мы освободим ее от мистического конца, была историей очень многих. Это ясно показывает, как человек, не имея ничего, был способен в короткое время собрать большой капитал. Обстоятельства и удача содействовали тому, чтобы сделать его состоятельным. Но основная причина его успеха — был ум, или скорее понимание дела, и современная биография, которой мы обязаны рассказом, на этом делает ударение.^[87]

Годрик был, видимо, точным калькулятором, одаренным тем торговым инстинктом, который нередко можно было встретить во всякую эпоху среди предприимчивых натур. Дух прибыли руководил его деятельностью, и в нем легко, узнать тот знаменитый дух капитализма (spiritus capitalisticus), который, некоторые уверяют, датируется только с эпохи Ренессанса. Нелепо допустить, что Годрик делал дела только, чтобы покрыть свои ежедневные нужды. Вместо того, чтобы складывать на дно своих сундуков монету, которую он получал, он использовал ее, чтобы сохранить и расширить свою торговлю. Это не значит использовать слишком современное выражение, если сказать, что прибыль, которую он получал, была положена им в дело для того, чтобы насколько возможно увеличить его оборотный капитал. Несколько странно наблюдать, что сознание этого будущего монаха было совершенно свободно от всякой религиозной совести. Его цель отыскать для всякого товара рынок, где была бы наивысшая прибыль, находилась в открытом противоречии с тем осуждением, с которым церковь относилась ко всякого рода спекуляции, и с экономической доктриной о справедливой цене (Qui comparat rem utillamintegram et immutatam dando lucretur, ille est mercator qui de templo Dei ejicitur).^[88] Фортуна Годрика не может быть объяснена только деловыми способностями.

В обществе, таком неупорядоченном, каким оно было в XI веке, частная инициатива может иметь успех только при поддержке ассоциации. Слишком много грозит опасностей существованию купца для того, чтобы не налагать на него прежде всего необходимость создавать группы для целей общей защиты. Также и другие мотивы побуждали его к союзу с его товарищами. На ярмарках и рынках, когда возгорается спор, он находит в них нужных свидетелей или поручителей, что обеспечивает его перед судом. Сообща с ними он способен купить товар, который на свои средства он не был бы способен приобрести. Его кредит был увеличен коллективным кредитом тех, к которым он принадлежал и благодаря этому он был более способен побеждать своих соперников. Биография Годрика передает нам его собственными словами, что со времени вступления его в союз купцов его благосостояние пошло в гору. Делая такой шаг, он следовал обычаю. Торговля в позднее средневековье была известна только в той примитивной форме, где караван есть характерный признак. Морская и сухопутная торговля была возможна только благодаря взаимопомощи ассоциации, вдохновлявшей своих членов, благодаря дисциплине, которая возлагалась на них, благодаря регулирующим правилам, которым она подчиняла их. Эти особенности были всегда налицо.