Средневековые легенды и западноевропейские литературы

Итак, Тристан образован, умен, талантлив. Добр, отзывчив, великодушен. Смел, удал, безрассуден. Эти качества мы обнаруживаем в нем уже в самом начале повествования. По его ходу они оттачиваются и уточняются. Но новые не появляются. Тристан – не развивающийся, а раскрывающийся герой. Но важно отметить его исключительность. В этой исключительности некоторые исследователи, например, М. Казенав, видели основу конфликта легенды: Тристан, по их мнению, как бы принадлежит иному миру, у него иные жизненные принципы, иная мораль, иное представление о добре и зле. И в этом смысле оказывается символичным лечение Тристана Изольдой: «иной» герой, пораженный «иной» силой, может быть вылечен только «иными» руками[100]. Мы не склонны видеть в особости героя что-то таинственное и мистическое. Но особость эту запомним.

Следующий важный эпизод: норвежские купцы. Е. Винавер этот эпизод не учитывает. Между тем, он – важнейший. О чем здесь рассказывается? Казалось бы, не о столь существенном. Юноша зашел на норвежский корабль, увлекся игрой в шахматы, не заметил отплытия, оказался, таким образом, в плену. Купцы пользуются его разносторонними познаниями и намереваются, при случае, выгодно продать. Но тут появляется новое действующее лицо, которое будет затем выходить на сцену в самые ответственные, кульминационные моменты сюжета. Это – море. Безбрежное, таинственное, манящее. Оно вмешивается в судьбу героя, перекраивая ее по своему усмотрению. «Роман о Тристане» – наиболее «морской» роман средневекового Запада. На это обратил внимание еще Гастон Парис, писавший: «В этой драме, бурной, глубокой и изменчивой, как море, море постоянно на виду и в действии; оно играет в этой драме роль захваченного происходящим актера»[101] (Впрочем, Ж. Бедье отрицал, – как нам представляется, напрасно – это качество нашей легенды[102]). Действительно, стихия моря, поэзия моря пронизывает, наполняет легенду о Тристане и Изольде. М. Казенав писал по этому поводу, справедливо подчеркивая отличие «Романа о Тристане» от всех других произведений эпохи: «Где еще найдешь столь глубокую символику стихий, этого мужчину и эту женщину, становящихся также морем, огромным морем, что их окружает, что придает определенный ритм их существованию, отмечает его этапы, приносит героям жизнь и смерть? Оно – что-то вроде мистического пути, ведущего с востока на запад, из Бретани, где они умирают, в Корнуэльс, где царит Марк, и в далекую Ирландию, остров Изольды. Путь этот проходит по морю, что лежит между Корнуэльсом и Бретанью, отделяет от Изольды и принесет смерть, и по морю между Корнуэльсом и Ирландией, которое приближает к Изольде и принесет жизнь. Море – это смерть, но когда вверяются ему, оно дает жизнь. Море – это жизнь, но когда начинают тщетно ждать на его берегу, оно приносит отчаяние и смерть»[103].

Следует подчеркнуть, что в нашей легенде присутствует не просто море. Такое в рыцарском романе XII в. можно было встретить. Например, в поэтичнейшем повествовании о сарацинском принце Флуаре и пленнице-христианке Бланшефлер (не будем путать ее с матерью Тристана). Но в этом французском стихотворном романе (созданном также в 70-е годы XII столетия) перед нами совсем иное море – южное, с жарким солнцем, яркими красками, пронзительной голубизной неба, с ослепительными пятнами приморских городов, шумных, живописных, гостеприимных. И это море может быть бурным и угрожающим, но в свисте его ветра редко слышатся тревожные нотки. Здесь море более нейтрально, к нему не стягиваются все ведущие нити сюжета.

Иное – в легенде о Тристане. Это море – северное; оно могуче, бурно, угрожающе. Его суровая атмосфера постоянно присутствует в романе. Дело, конечно, не только в том, что наша легенда родилась на морском берегу и отразила своеобразное мироощущение островных кельтов. Море перестает быть только обстановкой, оно становится поэтичнейшей метафорой. Становится символом. Символом очень емким и многозначным. Именно поэтому, то есть потому, что море здесь – не просто активный фон действия, без моря, в «континентальном исполнении», легенда не могла бы существовать.

Нелишне вспомнить, когда море появляется в нашей легенде как активная сила (ибо как фон оно присутствует практически всегда).

Во-первых, когда оно относит корабль норвежских купцов к берегам Корнуэльса.

Во-вторых, когда Тристан, смертельно раненный Морхольтом, пускается по воле волн, в легкой ладье, без весел и паруса, – и приплывает в Ирландию.

В-третьих, когда море снова приводит Тристана к ирландским берегам в поисках девушки с золотыми волосами.

В-четвертых, когда Тристан и Изольда пьют любовный напиток.

Наконец, в-пятых, когда Изольда спешит на корабле Каэрдина к умирающему возлюбленному.

Море, таким образом, обозначает не просто существенные моменты сюжета. Моменты узловые. Еще точнее – переломные в судьбе героя. Прежде всего, его.