Средневековые замок, город, деревня и их обитатели

Любимейшим развлечением в Средние века были танцы, хотя долгое время на них смотрели благосклонно как духовные лица, так и светские власти. Позже городские правители стали даже давать разрешение на устройство особых танцевальных помещений. Иногда танцы устраивались даже в городской ратуше, впрочем, не во всех городах. Все танцы могут быть сведены к двум видам: один включал прыжки и отличался, так сказать, удалью; другой — состоял из движений спокойных и сводился к медленному и плавному круговращению. Собственно танцем назывался второй вид. Танцевали под музыку, но иногда и без нее, под какую-либо песню, причем могли петь все присутствующие хором. Постепенно распространился обычай соединять танцы с играми. Если танцы происходили на воздухе летом, по окончании их часто играли в мяч. Отсюда некоторые исследователи производят слово «бал» (der Ball (нем.), la balle (фр.) — мяч).

Из игр в Средние века были известны кегли, шахматы, шашки, кости и карты. Последние разрисовывались и раскрашивались от руки по установленному образцу и составляли видный предмет ремесленного искусства. Во многих городах игра в карты запрещалась. Это происходило от того, что карты служили только для азартных игр.

Были знакомы населению средневековых немецких городов и более высокие развлечения: они слушали песни мейстерзингеров и смотрели мистерии. Из княжеских дворцов и рыцарских замков поэзия постепенно перешла в города. Но здесь она изменила свой характер, превратилась в особую науку. Пение изучалось методически, по известным правилам. Подобно людям, занимающимся одним ремеслом, поэты-горожане составляли целые общества, подобные цехам. В XIV веке им были дарованы императором Карлом IV[57] известные права, после этого они стали быстро размножаться. Образцом для всех подобных обществ послужили певческие цехи Майнца, Франкфурта, Страсбурга, Нюрнберга, Регенсбурга, Аугсбурга и Ульма. Коегде певческая специальность была как бы дополнением к основной. В одном городе певческое общество составлялось из представителей от разных цехов, в другом было несколько обществ, объединявших ремесленников одного цеха.

Поэзия этих людей сводилась, в сущности, к стихосложению; ее эстетическое значение не велико. Но все же песни мейстерзингеров имели огромное влияние на городское население, просвещали, облагораживали его, они отрывали человека от житейских попечений и давали некоторую пищу душе. Песни мейстерзингеров составлялись только по известным образцам, которые были занесены в особою книгу правил стихосложения, известных под названием «табулатуры». «В этих правилах, — говорит один немецкий автор, — размеры стихов назывались зданиями, мелодии тонами или напевами, причем попадаются странные вычурности… Были синий и красный тон, желто-фиолетовый мотив, полосатый шафранный мотив, желтый мотив львиной кожи, короткий обезьяний мотив, жирный барсучий мотив». Ошибки против того или иного правила табулатуры назывались у них также весьма странно: слепое мнение, липкий слог, подставка, клещ, лжецветы… Тот из певцов, который еще не усвоил табулатуры, назывался учеником; кто знал ее — другом школы; кто умел петь несколько тонов — певцом; кто сочинял песни по чужим тонам — поэтом; кто изобретал новый тон — мастером. Поступавший в общество мейстерзингеров давал обет оставаться верным искусству, соблюдать честь общества, поступать всегда мирно, не осквернять песню пением на улице. Кроме того, он вносил определенную сумму денег и ставил две меры вина для угощения своих собратьев по ремеслу.

На еженедельных собраниях и сходках мейстерзингеров, когда собирались они в винных погребах, разрешалось петь светские песни. Но во время торжественных собраний, в так называемых «праздничных школах», происходивших в церквях раза три в год, мейстерзингеры пели исключительно духовные песни, сюжеты которых уходили корнями в Библию или священные предания. Очистившись от пыли и грязи мастерской, стихотворцы-ремесленники являлись сюда в праздничных одеждах. Слушателями их были почтенные бюргеры, мужчины и женщины. Один пел о небесном Иерусалиме, другой — о сотворении мира, третий описывал Господа Бога, восседающего на небесном престоле. Пели также «о борьбе с турками, врагами христианства», иногда обличали в песнях пороки современников. Во время пения специальный оценщик (некто вроде современного критика) и его помощники внимательно следили за певцом, отмечали достоинства и недостатки, а потом высказывали свои суждения. Если певец признавался достойным награды, он получал венок из золотой или серебряной проволоки; победителю певческого соревнования доставалась бляха с изображением царя Давида, которая прикреплялась к золотой цепи, надеваемой на шею. Самые лучшие песни записывались в особую книгу, хранившуюся у ключаря.