Средневековый детектив

– Не бойся, – успокоил ее Годрик. – Если Кир назад заявился, я с ним и без придержателя кошелька моего смогу поговорить по душам.

Еще и Кир какой-то, подумал Дир. Ладно. Он вытолкал лодку в воду, забрался в нее, взялся за весла и в несколько взмахов догреб до середины реки. Жалко нет паруса. Поднял бы парус, лег бы на дно, смотрел бы на небо. Впрочем, звезд нет. И ветер не туда дует. А когда ветер дует не туда, под парусом ходить трудно. Годрик знает как. Годрик вообще очень много разного знает.

Несмотря на старания Дира, обратное путешествие заняло больше времени – против течения, против ветра. Брызги в спину. Только бы дождь не пошел, подумал Дир, а то совсем противно станет.

Занятый своими мыслями, он чуть не проскочил мимо Новгорода, несмотря на то, что зарево пожара было отчетливо видно с реки.

Что это там еще, в этом городе дурацком, произошло, подумал Дир. Как очумелые они здесь все. Где это так горит? А какое мне дело, собственно, где это горит. Пусть горит. Пусть хоть весь город сгорит. Поручение я выполнил. Пора мне обратно в Киев, в детинец, где все люди как люди, хоть и ковши. Астеры хуже ковшей. Подлый народ. И бабы здесь подлые. Гостемил не собирается ли обратно в Киев? И хорошо бы Хелье с собою прихватить. Вот Хелье – человек. Душевный, понимающий. Разговаривает с тобой, как с равным, а не свысока. Все понимает, во всем разбирается. И, кстати говоря, не зря он не пошел ко мне под начало тогда, когда я ему предложил. Хелье – мудр! Это наверняка бы испортило нам отношения. Так мы друзья – водой не разлить, а был бы я его начальник, какая уж дружба. Я бы отдавал ему приказы, и он бы меня возненавидел. Такая доля у начальников – их все ненавидят. Ну, все – это пусть, от меня не убудет. А вот не хотелось бы, чтобы и Хелье тоже меня … э … ненавидел. Молодец Хелье – позаботился о нашей с ним дружбе.

Дир не стал даже прятать лодку – выволок на берег, забрал походный мешок, обулся, поправил сверд, и пошел себе. Слева – стена детинца. Прямо по ходу – церква. Идти надо между, дом Явана, по тому, как Хелье объяснил, находится к северо-востоку от торга. Ставни все заперты, двери чуть не заколочены – перетрусил народ. Никого на улицах. Даже тати попрятались. Даже хорлы уличные. Трусливый город. И ничего не видно – отсветы от пожара контрастируют с чернотой вокруг. Эдак и заблудиться недолго.

Какой-то человек с факелом бежал ему навстречу, и так бы и пробежал мимо, если бы Дир его не остановил.

– Что это там горит, парень? – спросил он.

– Не знаю, – ответил парень. – Пусти, за мною гонятся.

– Чего ж ты им факелом светишь? Чтобы легче тебя поймать было? Дурак. Дай сюда факел.

– Не дам.

– Дай сюда, я сказал.

Дир отобрал у беглеца факел. С факелом идти стало легче, факел был добротный, хорошо освещал дорогу. Какой-то рыжий кот метнулся в сторону, замер у стены, скользнул за угол и высунул морду, разглядывая Дира. Дир присел на корточки.

– Кис-кис, – сказал он басом. – Иди сюда, котяра негодная. Такой же ты неприкаянный, как я. Тоже небось тебе бабу хочется, а всех баб разобрали, да? Иди, не обижу. Хочешь, вместе в Киев поедем? Киев хороший город, лучше этого намного. Чего тебе просто так по улицам болтаться, а, кот? А в Киеве у меня хоромы – знаешь, какие? Я ведь, заметь, военачальник. У меня одна горница величиной вот с эту улицу. И кормят очень вкусно, и тебя будут кормить. А ежели Годрик вздумает тебя пнуть, они, бритты, такие, котов не жалуют, то я его так пну, что он забудет, где у него арсель, а где локоть. Пойдем, а? Ну, не хочешь – не надо. Покормил бы я тебя, но с собою ничего нет. Пойдем к Явану – у него всегда какая-то еда в наличии.

***

Уже на подходе к пристани, где Марию ждал драккар с командой из дюжины варангов, их попытались ограбить. Грабителей было всего двое, и их поведение рассмешило Гостемила.

– Гони кошель, болярин, – сказал один из грабителей. – Гони, а то зарежем ведь.

– Ай, – сказал Гостемил. – Боюсь, боюсь. Правда зарежете?

– Не отдашь быстро кошель – обязательно зарежем, – пообещали ему, подходя вплотную, но не спереди и сзади, а с боков. Мария остановилась, и ее собирались ухватить, не то за волосы, не то за свиту.

– Женщину не троньте, уроды, – строго сказал Гостемил. – Деньги все у меня. Взялись грабить – грабьте, а женщину трогать не надо, а то кости переломаю.

Удивившись таким речам, грабители посомневались немного, но послушались и еще плотнее подступили к Гостемилу. Один держал факел, второй показывал нож, специально поворачивая лезвие таким образом, чтобы отсвет от факела был на нем отчетливо виден.

– Кошель давай, – сказали ему.

– Вот, даю, даю, – суетясь сказал Гостемил плаксивым голосом. – Даю, родные, ай, не погубите, ай, хорошие.

Он стал рыться в суме, потом вдруг наклонился и запустил руку в сапог, потом снова полез в суму.

– Неужто потерял? – удивился он. – Быть такого не может. Нет, в этом обязательно надо разобраться. А ну, добрый человек, посвети мне тут, а то не видно ничего, хорла. И рука болит.

Он поставил суму на землю и наклонился над нею. Тот, что с факелом, стал ему светить.