Средневековый детектив

– Ну вот и славно, – сказал Дир, радуясь. – Вот и хорошо. Вот и прелестно, заметь, совсем. А то чего бы мы сидели и друг на дружку дулись бы.

Хелье, освободив Гостемила, обнял Дира и поцеловал его.

– Ну вот еще, – сказал Дир, обнимая Хелье. – Нежности.

– Легче! – сказал Хелье, смеясь.

– Прости, – попросил Дир, разжимая объятия. – Хорошо-то как. Не знаю, как Гостемил, а я все это время по тебе, заметь, скучал.

– Хозяйка! – крикнул Хелье.

– Не шуми так, – сказал Гостемил. – Это неприлично.

Хозяйка уже спешила к ним с кувшином свира, а за ней семенил половой с подносом, на котором стояли дымящиеся миски.

– Выпьем, друзья, – предложил Хелье, разливая жаркую влагу по кружкам. – Выпьем. Пусть ей, гадине, будет хорошо. Пусть будет ей счастья немеренно.

– Это кому же? – спросил Дир, вздымая брови, но все же берясь за кружку.

– Есть одна такая, – сказал Хелье. – Ведьма киевская.

Гостемил засмеялся.

– Но хороша, – добавил Хелье. – Как хороша, поселяне! Идет как плывет. Подбородок кверху. За нее! За нее!

Три кубка вскинулись и грохнули друг о друга. Хелье выпил свой залпом. Посмотрев на него внимательно, Гостемил схватил кувшин и налил ему еще. Хелье выпил и эту кружку.

– Теперь остановись, – сказал Гостемил. – Съешь чего-нибудь. А то станешь неестественно развязен, а это очень утомительно для окружающих. Не хватай руками, вот тебе нож. Эка дрянь, новгородская стряпня. Брызгается. Годрик!

Годрик, изучивший привычки болярина за то время, что Дир одалживал его Гостемилу, подошел и тщательно вытер забрызганную рубаху белоснежным куском материи – будто специально носил этот кусок с собой.

– Все равно пятно осталось, – сказал Гостемил с неудовольствием. – Теперь хоть и драться можно – рубаха загублена. Последняя из Корсуни. Помнишь Корсунь, Хелье?

– Помню.

– Не говори с набитым ртом.

– Я тоже помню, – сказал Дир. – Дрянной город.

– У тебя, Дир, кроме Ростова, все города дрянные.

– Так и есть.

– Но жить ты тем не менее предпочитаешь не в Ростове.

– Служба.

– Маммону.

– А?

– Нет, – сказал Гостемил, – это я так, не обращай внимания. Ну, стало быть, отношения выяснены, обиды забыты, так, может, друг наш Хелье расскажет, почему ему нужно скрываться и притворяться монахом. Если хочет.

– Эймунд меня невзлюбил.

– Не спрашиваю почему, – сказал Гостемил. – Это все?

– Житник решил, что ему будет неловко, если я продолжу ходить по земле.

– А тут спрошу. Почему?

– Он хотел, чтобы я ему доносил на Ярослава.

– Это уже серьезнее. Наверное.

– Да, – подтвердил Дир. – Житнику ты зря отказал.

Гостемил и Хелье посмотрели на него странно.

– А что? – спросил он.

– Стыдись, – сказал Гостемил.

– Чего мне стыдиться?

– Вы, стало быть, не по одному делу сюда явились, а по двум разным? – спросил Хелье.

Дир и Гостемил обменялись недружелюбными взглядами.

– Не мне судить, – добавил Хелье. – И не хмурьтесь вы так оба. Такая свинья этот Житник. Есть, конечно, на земле подлецы и похуже. Но найти их трудно. И ведь ханжество сплошное. Нет бы сказать – ты будешь мой спьен или тебя сейчас убьют. А он вопрос задает, да еще и умильным тоном – мол, не желаю ли я к нему в спьены пойти.

– А как ты оказался у Житника? – спросил Гостемил невинно.

Хелье строго на него посмотрел.

– Через окно, – ответил он.

– Зачем?

Хелье усмехнулся. Дир ничего не понял и залпом выпил кружку.

В этот момент к столику подошел странно одетый молодой человек, в котором Дир и Гостемил признали недавнего попутчика.

– День добрый, – сказал зодчий. – Простите меня, что без спросу подхожу и обращаюсь. Я еду в Верхние Сосны, и если вы направляетесь туда же, то хотел бы присоединиться.

– А откуда, милый человек, известно тебе, что именно туда мы едем? – спросил Гостемил.

– А я слышал, как ты с лодочником договаривался.

– Я не еду в Верхние Сосны, – сказал Дир. – Дел у меня там нет никаких, а место наверняка отвратительное. Я в том рыбацком домике обоснуюсь, помнишь, Хелье?

Хелье помнил.

***

Ярослав сам распахнул дверь в гридницу, сверкнул глазами, и хотел было впустить только Хелье, но тот отрицательно покачал головой. Вошли все трое.

– Здравствуйте, люди добрые, – сказал нетерпеливо Ярослав. – Ротко, рад тебя видеть, рад твоему возвращению.

– Я, князь, – ответил зодчий, кланяясь, – многим премудростям научился…

– Да, я уверен, что это именно так. А…

– Позволь тебе представить, князь, – сказал Хелье. – Друг мой Гостемил. Знатного роду.

Гостемил оценивающе посмотрел на Ярослава, но князю было не до дерзостных взглядов.

– Очень хорошо, – сказал он. – Гостемил?

Гостемил поклонился с достоинством.

– Ротко, – сказал Ярослав. – Пойди к Жискару, он во дворе дремлет, скажи ему, что пора есть и пить, и что я хочу, чтобы ты рассказал ему все о Риме, поскольку он давно интересуется. Он тебя накормит и заставит дремать рядом с собой на скаммеле. Я с тобою, друг мой, после поговорю, обстоятельно. Все расскажешь, что видел, обо всем поведаешь. Не обижайся. Дело очень важное.

Ротко поклонился и вышел. Жискара во дворе не оказалось – вообще двор был пуст. Ротко сел на скаммель, щурясь на солнце, и вскоре задремал.