Средневековый любовник

Мужчины сначала призадумались, кто-то цокнул языком. Их игриво мерцающие глаза подернулись сомнениями, но колебания не продлились долго. Один из них, рыжеволосый верзила, похожий на немца, резко вскочил со скамьи и привычным жестом стал расстегивать тяжелый ремень, туго опоясывающий талию.

─ Эге-е! Генрих, ты забываешься! ─ гневно процедил Леонидас, наступая на гота. Драгоценный кувшин из рук он так и не выпустил.

Рыжему германцу ничего не оставалось делать, как плюхнуться обратно на скамью. Прозрачные светло-голубые глаза пробуравили тщедушного начальника с откровенной неприязнью, по-видимому, взаимной. Леонидас усмехнулся, с чувством собственного превосходства и, наконец, расстался с вином, поставив кувшин на стол.

─ Это вам, бездельники! Да смотрите, одна гусиная ляжка моя! ─ он пригрозил маленьким волосатым пальцем, энергично потрясая им в воздухе, и, брюзгливо выпячивая нижнюю губу, проговорил, несколько раз откашлявшись. ─ Так-то!

Молодые стражники злобно хмыкнули, но перечить начальнику не осмелились.

Где-то в глубине здания послышались поспешные шаги, и в помещение вбежал запыхавшийся охранник, тот самый, что жаждал общения с Верой. На столе мгновенно появились несколько грязных глиняных кружек, хлеб, и огромный гусь, покрытый золотистой корочкой.

Лица стражников просияли, и маленькую комнатку заполнили теплые волны удовольствия.

Все это время, пока происходил спор между мужчинами, Вера молча стояла, с ужасом понимая, что мужчины обсуждают, кто будет первым. А если те четверо не станут пить вино?

Вера даже на мгновение не допускала мысли о том, что побег может сорваться из-за ее неопытности.

― Думай! Думай! ─ приказывала она себе. ─ Любым мужикам понравится, даже средневековым, если девушка поухаживает за ними: разольет вино, пококетничает, порежет на части этого здоровенного гуся. Если хотя бы один выпьет кубок, остальные из жадности потянутся за ним вслед.

Так она и сделала. Сначала ослепительно улыбнулась стражникам и томно заглянула в лица каждому. И им это очень понравилось. Довольные мужчины улыбнулись, один даже ущипнул Веру за ягодицу. Самое неприятное, что все это приходилось молча терпеть, и при этом вести себя мило. В душе она уже не надеялась избежать мерзкого «акта», больше не полагаясь на заверения генуэзца. Прыткий «носатик» вел себя слишком бодро для человека, получившего такую огромную дозу снотворного ― он «употребил» весьма значительное количество вина со снотворным. Единственное, на что она надеялась, так это на то, что сможет отрешиться и вытерпеть весь этот ужас: во всяком случае, «пытать» ее будут не раскаленным железом.

Вера ловко разлила вино по кружкам, не забывая игриво посматривать на мужчин. Каждое ее движение, каждый жест провожались похотливыми взглядами, особенно рыжеволосого гота.

Начать надо с него! Он здоровый как слон! Нужно влить в него побольше вина! Фу! Какой кошмар!

Вера, как могла, изображала из себя услужливую и ласковую шлюшку. Взяв в руку самую большой кубок, наполненный до краев вином, она грациозно подошла к конопатому германцу и нахально уселась на его массивные колени. Тот довольно усмехнулся, похлопал Веру по ягодицам своей громадной ручищей, взял кружку и быстро опорожнил. Вера налила ему еще одну. Он снова выпил

─ А она на тебя глаз положила! ─ ревниво заметил Леонидас. Он стоял в углу коморки, скрестив руки на груди, и с завистью смотрел, как светловолосая красотка предпочла ему, коменданту, общество молодого гота. ― Не соблюдаешь субординации, Генрих!

Гот огорченно скривился и спихнул Веру с колен.

Не имея возможности сопротивляться, она беззвучно терпела, когда «носатый» обнял ее за талию и повел в соседнее помещение. В комнате неприятно пахло жуткой сыростью и мышами. Мужчина что-то пробубнил под нос, и она услышала хруст соломы. Отвращение накрыло ее с головой. Но вдруг загорелся слабый свет, и она увидела, что находится в так называемой комнате для отдыха. Несколько тюфяков на узких и низких лавках, куча одежды на сундуке, оружие в углу.

Отвратительная улыбка приподняла уголки рта мелкого мужичонки. Сказать, что он был такой уж урод, было бы несправедливо, но все в нем говорило о грязной душе. К ее удивлению, мужчина присел на тюфяк и вальяжно развалился, окидывая ее похотливым взглядом. И тут ее удивление сменилось сильнейшим омерзением, когда он спустил свои штаны и выставил на обозрение вялую жалкую плоть, почти детских размеров. Видимо, его этот неприятный факт нисколько не смущал. Он пальцем поманил ее к себе, и, не дождавшись отклика, привстал и дернул к себе, схватив за руку. Думая, что сейчас все начнется, Вера унеслась мыслями в детство, в родной уютный дом.

Мужчина поднял подол ее платья, медленно, разглядывая ее голени, чем вызвал еще большее омерзение. Вера закрыла глаза, чувствуя, как подол поднимается до бедер. Тощие руки, обросшие жесткими черными волосами, пробрались вверх и жадно схватили за грудь. Вдруг она услышала сокрушенный вздох.