Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Обращает на себя внимание сходство ритуала поклонения киргизскому идолу и упомянутому духу Дэси. В обоих случаях поклонения божествам сопровождались жертвоприношением, коллективной трапезой и кормлением божества. Видимо, этот ритуал был широко распространен и имел стойкую традицию. Только этим можно объяснить его бытование и в XVII в.

Этнографы свидетельствуют, что у современных народов после принятия ислама сохраняется множество обрядов и поверий, которые считаются реликтами доисламских верований (Снесарев, 1969, с. 102). Все обряды совершались ограниченными группами людей, объединенных в секты. Одну из таких сект наблюдал М.С. Андреев в районе Каттакургана. Местные жители, говоря об идолопоклонниках, употребляли выражение «куурчак касыгич падилер» («они прибегают к куклам или уповают на кукол»). Идолов было два — мужской и женский. Оба сделаны из дерева и одеты в белые ткани. Идолы хранились в разных кишлаках в одних и тех же семьях на протяжении многих поколений. Они были покровителями и исцелителями. К ним обращались в случае личной болезни или болезни близких родственников (Андреев, 1925).

С семейным культом связаны небольшие фигурки из олова или свинца, иногда из серебра, одетые в красные или синие ткани, — кут. Эти фигурки бытовали у киргизов и ферганских таджиков. Кут считался символом счастья дома, и семья, обладавшая им, должна иметь много скота и детей (Андреев, 1929, с. 113). Кут бережно хранился в укромном месте дома, а хранительницей его была старшая в семье женщина.

Этнографы считают, что истоки обычая иметь семейный оберег следует искать в глубокой древности. А то обстоятельство, что хранительницей кута была женщина, заставляет видеть в этом обычае отголоски верований материнского рода (Баялиева, 1969).

Видимо, когда арабы писали об идолах, они имели в виду вполне конкретные изображения, отличающиеся от божеств буддийского, христианского и других пантеонов. В этом нас убеждает то обстоятельство, что во всех арабских источниках от X до XVI в. идолы называются одинаково — бут. Точно так же их называют современные арабы. Как показали исследования этнографов, идолы кут и бут являются покровителями отдельных коллективов — целых общин или отдельных семей. Храмы идолов нужно связывать с местными верованиями. В этих храмах стояли изображения богов, являвшиеся объектом поклонения. Культы божеств — покровителей дома известны по Авесте. В Авесте фигурируют духи дома и семьи, умершие родичи «нманья», которые после смерти заботятся о благополучии семьи. Упоминаются также духи рода и племени. В.А. Лившиц сопоставляет «нманья» с авестийскими фравашами — ангелами-хранителями и одновременно с душами всего сущего. Он полагает, что «нманья» изображались в виде идолов, и сравнивает их с теми, что продавались на базаре Мах в Бухаре (Лившиц, 1963, с. 149). По Авесте, фраваши — это могущественные духи умерших предков. Они почитались потомками и принимали от потомков приношения. В этом проявлялась забота об умерших сородичах.

Днем поминовения умерших и поклонения их духам был Науруз — Новый год. Этот день совпадал с днем весеннего равноденствия. С ним связаны представления об умирающей и воскресающей природе. В этот день готовилась специальная еда для духов предков. Каждая еда сопровождалась молитвами в честь умерших.

Об обрядах поклонения предкам, совершавшихся хорезмийцами и согдийцами, писал Бируни, обративший внимание на сходство этих обрядов у обоих народов. Он отмечал также, что обряды хорезмийцев и согдийцев сходны с теми, что совершают персы. У персов дни ферварджана совпадают с началом Нового года и с приходом весны. «В эти дни люди ставили кушанье в наусы мертвецов, а напитки на крыши домов» (Бируни, 1957, с. 236).

«Хорезмийцы и согдийцы, — пишет Бируни, — делают то же, что и персы, — ставят еду и напитки в наусы для духов предков. Согдийцы плачут и царапают себе лица».

Из всего сказанного очевидно, что обряды, связанные с культом предков, ведут начало от поклонения останкам умерших и совершались на могилах и в наусах.

В Кайрагаче на площадке около науса открыты следы кострищ, остатки обожженных костей, масса разбитых сосудов. Среди последних найден ритон, слив которого оформлен в виде головы барана с витыми рогами (табл. 65, 6). Перед входом в наус лежала вылепленная из глины, покрытая светло-красной краской голова антропоморфного идола (табл. 74, 7).