Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Необычными для жилого дома представляются узкие (12 см) щелевидные проемы, прорезывающие стены по подножию, со скосом нижней плоскости, как у бойниц, наружу. Такие же щели со скосом ложа внутрь устроены в каждой угловой комнате вверху противоположных от входа стен. Если рассматривать строительство здания усадьбы как двухэтапное, то все же непонятным остается назначение ряда щелей с горизонтальным ложем во внутренней стене, расположенных над полом выше, чем другие (причем не пробитые позднее, а выложенные при возведении стены).

Все эти узкие проемы находят объяснение при рассмотрении здания как единого целого вместе с периметральным рядом помещений, два из которых явно выполняли роль топок с жаропроводящими щелевидными проемами в два ряда, с наклоном из коридора в сторону топки. К этому нужно добавить прокаленность полов в коридоре только возле щелей и находки здесь же обломков жаровен. Это позволяет думать, что щелевидные проемы выполняли функции жаропроводов, горячий воздух в которые поступал или непосредственно из топок, или из поставленных перед ними на пол жаровен. Причем самой теплой должна была быть угловая комната, расположенная возле двух топок. Система кажется необычной только потому, что нигде в других сооружениях как будто бы не отмечалась. Однако узкие, 15–20 см, щели через 70-130 см прорезали пахсовые стены так называемого дворцового здания эпохи бронзы Дашлы 3 (Сарианиди, 1977, с. 41, рис. 15).

Здание подвергалось нескольким перестройкам, одна из которых резко изменила структуру дома. В VI в. часть помещений по периметру закладывается пахсой и все делится на три самостоятельных жилых блока, изолированные один от другого вновь поставленными дверными коробками. Большая часть продухов была заложена и оштукатурена заподлицо со стенами. Возможно, что весь второй этаж принадлежал одному из блоков. Надо думать, что разделом дома фиксировались изменения в составе семьи и ее деление на меньшие семейные ячейки.

В южном Согде, в долине Кашкадарьи, раскапывался ряд сельских усадеб (Кабанов, 1981) и поселений. Одним из селений был Джангаль, занимавший площадь около 0,8 га (около 200x180 м). Семиметровую толщу наслоений здесь составили три последовательных слоя. Стены построены из пахсы и сырцового кирпича, со временем менявшего размеры от 54x32x7 см до 40x30x7 и 46x33x7 см.

Несколько позже Джангаля, но синхронно с последними периодами его обживания, строится здание Аултепе. Оно возведено на пахсовой платформе. В планировке дома четко выделяются две (табл. 16, 9) функционально различные части: центральная, жилая и отделенная от нее коридором периферийная, хозяйственная (Кабанов, 1981, рис. 23).

Хронологическая близость самаркандской и кашкадарьинской усадеб, схожесть социального статуса владельцев и судеб их семей отразились в целом ряде сходных черт самих зданий.

Прежде всего близки их размеры. В планировке зданий выдерживалась строгая симметрия, нарушаемая лишь функционально неизбежными элементами: главным входом в жилую часть дома или устройством подъема на второй этаж. В обоих случаях центральный квадрат окружен хозяйственными постройками с трех сторон, а углы здания укреплены монолитными кладками, имевшими вид башен. Нельзя исключить вероятность общности происходившего в Согде процесса дробления семьи, поскольку археологически одна и та же картина отмечается на жилом доме самаркандской усадьбы и на здании Аултепе в долине Кашкадарьи. Как и в самаркандской усадьбе, на одном из этапов жизни Аултепе производятся серьезные перестройки, приведшие к разделу дома на три части (табл. 13, 5).

При этом планировка самаркандского здания более тщательно разработана, а его центральная часть наиболее близка симметрично распланированной отдельно стоящей небольшой крепости, вплоть до одинакового расположения щелевидных прорезей в стенах, выполнявших в одном случае функции действующих и ложных бойниц, в другом — роль продухов.

Кажется неожиданной разница в облике материальной культуры Джангаль и Аултепе, одновременное существование которых подтверждается однотипными монетными находками на обоих памятниках. Одновременно, в последней четверти V в., они заканчивают свое существование. Различие в керамике объясняется, надо полагать, разным составом обитателей. Жители Джангаль не отличались обликом материальной культуры от обитателей обычных сельских усадеб. Владелец же Аултепе стремился приблизиться к высокому рангу согдийских земледельцев, не только окружив себя «городскими» предметами обихода, но и всячески показывая связь с правящей верхушкой, вплоть до метки посуды тамгами правителей Согда.