Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Происходят определенные изменения в наборе посуды, особенно столовой: она становится более разнообразной, меняются мотивы декора. Керамические изделия близки согдийским. Характерными формами становятся высокие одноручные кувшины, широкогорлые и узкогорлые, иногда со сливом, оформленным в виде носика (табл. 46, 61), кружки с петлевидной ручкой с упором, чаши, чайникообразные сосуды, кубковидные курильницы и башнеобразные подставки со стреловидными прорезями. Выделяется группа сосудов, по форме, прорезной и штампованной технике орнаментации подражающих металлическим. Особенно интересны комплекс парадной посуды и детали штампов, которыми наносился ажурный рельефный орнамент, из мастерской в западном рабаде Канки (Тихонин, 1986, с. 120–122).

Культовые комплексы.

Письменные источники упоминают в Чаче только храм, связанный с поклонением предкам (Бичурин, 1950, т. II, с. 272). Археологические материалы, став основным источником сведений, значительно расширили наши представления как о религии раннесредневекового населения региона, так и о типах культовой архитектуры. В пределах современного Ташкента зафиксирован ряд оригинальных сооружений, связанных с культом. К IV–VI вв. н. э. относится сооружение, открытое на Кугаиттепе, и комплекс нижнего горизонта Актепе Чиланзарского. Первое представляло собой площадку, устроенную на выложенной кирпичом ровной платформе высотой 0,5 м, обмазанной глиной. По краю платформа ограждена прямоугольником монументальной сырцовой стены. Сохранился лишь участок площадью 20×13,5 м с сильно прокаленным пятном и ямой, заполненной чистой мелкой золой, огражденный несколькими рядами жердей, поддерживавших над очагом легкое перекрытие. Рядом с очагом лежала курильница на ножке. Использование жердевого ограждения является более поздней репликой того же приема, зафиксированного в крестообразном здании солярной символики на Шаштепе (Филанович, 1983, с. 57), далее уводящего в конструкции погребений сакского населения Приаралья и низовьев Сырдарьи (Вишневская, 1973, с. 15; Вишневская, Итина, 1971, с. 197). Само сооружение отразило культовые представления каунчинцев, уходящие корнями в мир религиозного творчества сако-сарматских племен (Смирнов, Попов, 1969, с. 69). Символику того же типа демонстрируют и глиняные печати-амулеты. Некоторые из них с изображением солнца, иногда антропоморфизированного светила или символов креста и свастики связаны с традиционным солярным культом скотоводов, упомянутым Геродотом, распространенным также и у земледельцев. Другие несли зооморфные изображения, связанные с той же астральной символикой и культом плодородия, с почитанием священных животных. Широкое распространение «очажных подставок» с бараньими и бычьими протомами и курильниц в форме стилизованных букранцев свидетельствует о стойких представлениях жителей Чача об охраняющей и очищающей силе этих изображений. Как элемент зороастрийской символики популярно было изображение собаки в сочетании с солярными и лунарными знаками. Изображения баранов, быка и собаки в роли оберегов, связываемых с представлением в кангюйско-сарматской среде о фарне (Литвинский, 1968, с. 109), часто оформляли ручки и сливы керамической посуды.