Средняя Азия и Дальний Восток в эпоху средневековья

Особняком среди исследованных памятников стоит усадьба А, которую к третьему типу можно отнести только формально. Расположенная несколькими километрами севернее Безымянного за́мка, она представляла собой квадратное строение (33×33 м), северную часть которого занимал комплекс помещений, в южной находился большой двор. Планировка застроенной части отличалась симметрией. На центральной оси, ориентированной с юга на север, находились сводчатый айван с кирпичной двухступенчатой суфой внутри, квадратный бассейн и вход в усадьбу. Такое построение должно было, видимо, лишний раз подчеркнуть значимость композиции. Айван открывался к бассейну, куда вода поступала по узким керамическим желобам (табл. 3, 15). Среди окружавших бассейн помещений отметим четырехколонный зал. Наличие таких залов в раннесредневековых постройках Хорезма установлено лишь в последние годы.

Эти особенности планировки позволяют предполагать не обычную рядовую усадьбу, а «виллу» богатого землевладельца-аристократа, каким мог быть владелец Якке-Парсана.

В планировке большинства раскопанных усадеб, так же как и в за́мках, выделяются двух-трехкомнатные, гораздо реже многокомнатные ячейки с одной или несколькими жилыми комнатами того же типа, что и в донжонах. Но зато несопоставимы уровень строительной техники, качество отделки, высота и размеры жилых комнат. Например, лишь в кешках-донжонах открыты санитарные устройства — водосливы, сделанные из поставленных в яму горлом вниз крупных сосудов без дна. Специальные глиняные «шкафы для посуды» известны только в Якке-Парсане. Пищу в крестьянских жилищах готовили на открытых очагах, обведенных глиняным бортиком. В некоторых случаях на поверхности полов зафиксированы ямки от треножника. Для приготовления пищи могли использоваться и небольшие тандыровидные печки, которые ставились в угол комнаты на суфу. Продукты хранили в глиняных закромах или в ямах, тщательно обмазанных глиной. Для освещения комнат использовали глиняные светильники-чираги, ставившиеся в специальные ниши в стенах. Дневной свет проникал через двери и световые люки в крышах. Полы в жилых комнатах устилали циновками и войлоком, в кешках поверх них клали ковры.

Принимая во внимание площадь жилищ и наличие в них нескольких жилых ячеек для брачных пар, можно полагать, что в крестьянских усадьбах жили большие патриархальные семьи, уже дифференцированные в области потребления. С.П. Толстов полагает, что к жилищам более применим термин «кед», встречающийся в арабо-персидских источниках для обозначения более крупных построек (Толстов, 1948, с. 151), чем «бейт» — дом в узком смысле этого слова (Бартольд, 1963, с. 37).

В VII–VIII вв. в крестьянских усадьбах также появились донжоны и внешне все постройки хорезмийских оазисов приобрели единообразие, благодаря чему на первых этапах исследования они определялись единым термином «замки» (Толстов, 1948, с. 132–134). Однако донжоны крестьянских усадеб сильно отличались от жилых башен феодалов. Они, как правило, были однокамерными и рассчитанными на укрытие во время нападения, но могли выдержать только кратковременную осаду, поскольку не имели колодца. Зато последний являлся неотъемлемой принадлежностью кешков феодалов. Впрочем, существовали и уникальные башни-донжоны, где в центре единственного помещения находился большой колодец, и, казалось, само укрепление было создано для его защиты. В мирное время в отличие от феодальных кешков крестьянские донжоны использовались в качестве хранилищ, и в этом случае они разительно напоминают позднейшие туркменские динги. Интересно, что в других раннесредневековых среднеазиатских районах, за исключением Мервского оазиса, такие однокомнатные донжоны как будто бы не зафиксированы.

Строительная техника и некоторые черты архитектуры.