Средний путь. Карибское путешествие

Однако в основном они были мрачны. Некоторые попытались пролезть под веревками, не предъявив документы, но второй класс, с неожиданной начальственной строгое тью, заталкивал их обратно. Палуба заполнилась клетчатыми пластиковыми пакетами, свертками в коричневой бумаге, картонными коробками, перевязанными бечевой. Толпа росла. Мы потеряли из виду эконома и его стол. Толпа давила на ограждения. Ко мне прижало человека в голубом костюме, со съехавшим галстуком и шляпой. Он близко поднес ко мне свое испуганное с покрасневшими глазами лицо и сказал хрипло, обеспокоенно: «Мистер, это корабль до Англии?» Пот струился по его лицу; рубашка прилипла к груди. «Верно ведь? Прямо туда?»

Я откололся от группы за ограждением и перешел на правый борт, где было спокойно, темно и тихо, и стал смотреть на огни острова.

«М-да!» — сказал кто-то громко.

Я обернулся и увидел пассажира из второго класса. До сих пор я ни разу с ним не разговаривал.

«Каникулы кончились, — сказал он. — Дикие коровы пришли на борт».

Он говорил совершенно серьезно. А сам-то он кто был, этот пассажир? Мелкий служащий, возможно, или учитель начальной школы. Дикие коровы пришли на борт.Да, Вест-Индия не меняется. Этот пассажир из второго класса сказал бы то же самое и двести лет назад — когда и сам он был бы рабом. «Рабы-креолы, — говорит один писатель в 1805 году, — смотрели с презрением на недавно завезенных африканцев, и в свою очередь терпели таковое же отношение от мулатов, чья кожа была просто смуглой; а общество белых держало на расстоянии и тех, и других». Иностранцами на этом корабле были только португальцы и индийцы. Мистер Маккэй и его «черные парни», турист и его «дикие коровы» — этим отношениям уже несколько сотен лет.

Мигранты носились по всему кораблю. Они заглядывали в окна бара; вставали в дверных проемах. Внезапно корабль оказался переполнен. Бар первого класса служил единственным убежищем, и теперь в нем можно было видеть многих пассажиров, приехавших с нами в Саутгемптон. Никто не возражал. Теперь было только два класса: путешественники и мигранты.

Бармен сорвал гнев на двух детях, которых занесло в бар.

Они по-прежнему были в аляповатом наряде мигрантов. Он поднял откидную доску, выпихнул маленьких мигрантов к дверям и, не обращая внимания на их милые личики, недрогнувшей рукой поднял их за шкирку и с выражением отвращения на лице выставил на палубу.

Рабовладельческому судну случалось иногда по три месяца двигаться от стоянки к стоянке вдоль Западно-Африканского побережья, постепенно наполняя трюмы своим грузом. У «Франсиско Бобадильи» на это уйдет не более пяти дней. Корабль идет от Сент-Китса до Гренады, потом в Тринидад и в Барбадос, и этот путь повторяет другой путь от расцвета до упадка всего Вест-Индского проекта. Ибо ничего не было создано в Британской Вест-Индии: ни цивилизации, как в Испанской Америке, ни великой революции, как на Гаити или в американских колониях. Здесь были только плантации, деньги, упадок и забвение; размеры островов ни к чему другому и не располагали.

Каковы главные события в истории такого острова, как Ямайка? «Этот остров, — как доносят нам в 1597 году в „Правдивом рассказе о Путешествии, предпринятом сэром Энтони Ширли“, — чудесный, плодородный, он как сад или кладовая в открытом океане. Во всей Вест-Индии не нашли мы места лучше и благотворней». От этого — к Троллопу в 1895 году: «Если б мы могли, то с радостью позабыли бы про Ямайку. Но она тут; место на земле, которое невозможно ни потерять, ни полностью позабыть, а больше и пожелать ему нечего». От Троллопа в 1895 году к Рас Тафари [14]в 1959-ом, он уже полностью отрицает Ямайку и желает вернуться в Африку, в страну небесную, прозываемую Эфиопией: «Ямайка была хорошим островом, но эта земля осквернена веками преступлений».

Когда Колумб изложил свои идеи королю Иоанну II Португальскому в 1483 году, король Иоанн втайне от него отправил корабль в Атлантику. Через несколько недель после открытия Нового Света, в 1492 году, соратник Колумба Пинсон [15]один дезертировал на «Пинте», чтобы искать золота в неизведанных морях. В этом — в предательстве португальского короля, в смелости, предательстве и алчности Пинсона, — собраны все элементы европейской авантюры в данной части Нового Света.