Средний возраст

Ничего, кроме гадливости, Цяо Гуанпу не испытал. Более всего ему претило в людях тупое самодовольство. И чем только доволен Цзи Шэнь? Своим нежданным повышением? Или неприятностями, которые свалились на Цяо Гуанпу?

Цзи Шэнь и впрямь просто лопался от удовольствия, что ему представился случай утереть нос этому спесивцу Цяо. В течение всех последних месяцев он мучился завистью к нему, страдал от чувства собственной неполноценности. И вдруг — пожалуйста — он обставил его. Предложи ему сегодня поменяться с директором ролями, ни за что не согласился бы. Ведь что такое жизнь? Всего лишь вереница сменяющих друг друга кампаний. Тот, кто умеет своевременно улавливать дух надвигающихся перемен, всегда будет на волне успеха. Нынешний курс на модернизацию производства — тоже всего лишь очередная кампания. Цяо Гуанпу слишком серьезно относится к ней и главную жизненную ставку делает на нее. Это все равно что оказаться над пропастью. Подует ветер новых перемен — и скинет на дно. Он, Цзи Шэнь, сделал на заводе все, что мог. Динамит, подложенный им под директорское кресло, вот-вот взорвется. Хорошо, что он успел вовремя уйти оттуда. Уж чем-чем, а политической дальновидностью судьба его не обделила.

Преисполненный самодовольства Цзи Шэнь смотрел спектакль, время от времени делясь впечатлениями с соседом по креслу.

А Цяо Гуанпу никак не мог сосредоточиться. Происходящее на сцене с трудом доходило до его сознания. Больше всего ему хотелось сейчас подняться и уйти, но он боялся, что тем самым обидит своих спутниц. Контролер, освещая дорогу фонариком, провел Си Ванбэя и усадил рядом с Цяо Гуанпу. Тун Чжэнь шепотом спросила, почему он задержался и успел ли поужинать. Си Ванбэй только молча кивнул головой. Через некоторое время он, склонившись к уху Цяо Гуанпу, прошептал:

— Не знаю, как вам, но мне сейчас не до спектакля. Давайте выйдем в фойе.

Они тихонько покинули зал. В фойе их нагнала Тун Чжэнь.

— Дорогая тетя, нам нужно обсудить одно важное дело, — торопливо объяснил ей Си Ванбэй. — Нужно срочно согласие директора на мою командировку. Только сегодня он вернулся из поездки по смежным предприятиям. Увы, она оказалась неудачной. Директору Цяо не удалось ничего добиться. А при сложившейся ситуации нам крайне нужны дополнительные средства и сырье. Я, как заместитель директора, не имею права оставаться в стороне.

Цяо Гуанпу несколько растерялся, хоть и не показал виду. Дело в том, что, отправляясь в командировку, он был уверен, что сумеет всего добиться сам. Удобно ли сейчас отправлять своего заместителя по тем же инстанциям? Тот, видя колебания директора, сам испытал некоторую неловкость.

— К чему такая спешка? — спросила Тун Чжэнь. — Не завтра же ехать.

— В том-то и дело, что больше тянуть нельзя. Я только что говорил с парторгом Ши Ганем. Он придерживается того же мнения, что и я. Мы уже отправили человека за билетом на поезд. Возможно, придется выехать этой ночью.

Си Ванбэй обращался вроде бы к Тун Чжэнь, но слова его предназначались для Цяо Гуанпу. Он знал, что тот мало верит в успех дополнительной командировки, и потому продолжал:

— У вас, Цяо Гуанпу, есть одна слабость: вы не замечаете перемен в отношениях между людьми. А ведь изменились и отношения, и сами люди. Они уже не такие, какими были в годы войны, или в конце пятидесятых, или в первые годы культурной революции. Меняется жизнь, меняются характеры. На фоне всеобщей механизации и автоматизации возросла значимость простых человеческих отношений. Плохо это или хорошо — трудно судить. Но явление это повсеместное. У роботов в прямом смысле слова железная дисциплина и железные принципы, им неведомы эмоции. Превосходство человека над роботами, или его недостаток, как раз в том, что у него есть и чувства, и мысли. Людям свойственны недостатки — леность, хитрость, карьеризм. Но есть и множество достоинств. Самая трудная в мире наука — познание людских помыслов и переживаний.

Си Ванбэй перевел взгляд на Цяо Гуанпу.

— Вы, директор, разбираетесь в сложнейших вопросах современной технологии и дела заводского управления решаете силой своего директорского авторитета, который, увы, бессилен, когда приходится сталкиваться со смежниками, людьми с других предприятий. Доверьте же это мне. В случае необходимости я всегда прибегну к вашему совету. Если возникнут особые трудности, вы сможете вмешаться и уладить дело. Но нельзя же абсолютно за все браться самому. Надо и подчиненным предоставлять инициативу. Я со своей стороны обещаю только одно: не преступать в своей деятельности государственных законов. К тому же начальник нашего управления Хо Дадао не потерпит никаких нарушений законности. Уверен, что я сумею уладить наши дела. Ну а к каким способам я прибегну — это позвольте мне решать самому, на месте.

У Цяо Гуанпу на виске запульсировала жилка. Он слушал Си Ванбэя с улыбкой, значение которой трудно было понять.