Средство против шарлатана

С бесконечным терпением, пока отец поддерживал юношу, Рахиль заставила еле соображающего человека выпить небольшое количество жидкости, придерживала его рот, пока он глотал, не переставая разговаривать. Дважды Марк начинал давиться, хлопки по спине заставляли его вновь начать спокойно дышать, но наконец он выпил все. Рахиль умыла его лицо холодной водой. Глаза юноши раскрылись и снова сомкнулись. Исаак продолжал поддерживать его. Рахиль снова обмыла лица Марка холодной водой. Он открыл глаза и пристально посмотрел на нее. Затем опустил глаза, поняв, что сидит на постели в одной рубашке, и покраснел.

— Папа, он очнулся и видит нас.

— Хорошо. А теперь еще шесть капель с водой, после чего я поговорю с его отцом. Молодой человек, — обратился он к брату Марка, — займите мое место. Поддерживайте своего брата и постарайтесь не дать ему заснуть. Поговорите с ним. Заставьте его отвечать вам.

— Выпейте, — сказала Рахиль, поднося чашку к губам Марка.

— Отвратительный вкус, — слабым, хриплым голосом отозвался он.

— Прекрасно. Вы можете говорить. Значит, дело пошло на поправку.

— Рахиль, если он опять вернется в прежнее состояние, дай ему еще шесть капель, — сказал Исаак. — Я буду внизу, поговорю с его отцом. Паренек, который нас привел, еще в доме? Мартин?

— Да, господин, в прихожей.

— Я хочу поговорить с твоим отцом. Пожалуйста, отведи меня к нему.

— Люди говорят, что вы можете летать, — сказал Мартин, когда они с Исааком спускались по узкой лестнице.

— Неужели? Боюсь, это не так. Как видишь, я хожу на двух ногах, как все другие люди, и порой преодолеваю большие расстояния, когда у меня много пациентов.

— Значит, вы не волшебник? — разочарованно спросил мальчик.

— Нет, не волшебник. У меня есть кое-какие познания в медицине, которые я честно почерпнул у стариков, более искушенных в этой науке, чем я.

— Вот мой отец, — сказал мальчик, очевидно, потеряв всякий интерес к гостю. Врачи не столь притягательны, как волшебники.

Исаак протянул руку и нащупал дверь. Сделав шаг вперед, он остановился, чтобы изучить комнату. В ней пахло свежей шерстью, и в воздухе, касавшемся его щеки, витали мелкие ворсинки. Между стенами и потолком эхом отдавался стук ткацкого станка, указывая на значительные размеры комнаты по сравнению с крохотными клетушками в остальном части дома. Ткач сидел, подобно пауку, в просторном центре своей вселенной — мастерской.

— Господин Рамон, — произнес Исаак, — я был у постели вашего сына.

— Он еще жив? — спросил Рамон и провел челноком по нитям.

— Когда я пришел, он был на волосок от смерти и по-прежнему находится в серьезной опасности. Но я думаю, он поправится. Кто-то должен все время находиться с ним рядом и давать ему стимулирующие средства, пока он не придет в себя и не сможет сам ходить. У вас есть надежная служанка?

— Бонаната? Хорошая девушка, но не знаю, сможет ли она ухаживать за больным. А кто тогда будет готовить нам еду? С тех пор как моя жена умерла от чумы, нам приходится изворачиваться самим.

— Возможно, вы могли бы отойти от станка на несколько часов, чтобы позаботиться о сыне, — резко сказал Исаак. — Кажется, ваши сыновья не справятся с этой задачей.

— Я не могу бросить станок на весь день, — ответил Рамон. — И даже на полдня. И не могу позволить, чтобы мой сын бездельничал все это время. Мартин в свободное от уборки и сортировки позаботится о брате. Если он выживет, так тому и быть. Мы все в руках Господа.

— Вам безразличен собственный сын?

— Я ведь послал за вами. Но Марк всегда причинял больше беспокойства, чем его братья. Правда, он хорошо управляется со станком, — ворчливо добавил Рамон. — И умеет красить пряжу в такие превосходные цвета, что я мог бы продавать ткань ко двору. Но кому в этом городе нужны подобные товары? — Он снова взялся за челнок. — Однако он всегда недоволен. Готов бросаться деньгами, уходить из дома и делать всякие глупости. Очень тяжело жить с человеком, который вечно жалуется. — Ткацкий станок снова заработал, и Исаак покинул комнату.

Он вновь поднялся по лестнице, чувствуя усталость не от физического труда, а от безумия и бессердечности людей, и ощупью нашел путь в крошечную спальню.

— Папа, — сообщила Рахиль, — ему намного лучше. Он разговаривал и пытался пройтись по комнате.

— Ходить по этой комнате всегда было нелегко, — заметил Марк. — Здесь даже блоха с трудом проберется между кроватями.

— Замечательно, — сказал Исаак, — ты уже шутишь, а значит, скоро поправишься. Выпей еще чашку микстуры, которую даст тебе Рахиль, и походи, пока твои ноги и руки хорошенько не разомнутся. Через некоторое время тебе будет можно немного поесть, но обожди до завтра, прежде чем возвращаться к привычной жизни. Можешь сказать отцу, что я не советую тебе сразу приступать к работе. А пока тебя развлечет твой брат.

Когда Исаак с Рахилью вернулись из крошечного домика ткача, Юсуф уже ждал их, бледный от дурного предчувствия.

— Господин, пожалуйста, простите меня. Я не думал, что понадоблюсь вам.

— Я уже собиралась послать его к ткачу, — извиняющимся голосом сказала Юдифь, — но тут услышала ваши голоса.