Срез. Рассказы

Однажды Ваня ушёл на дискотеку на третий, «иностранный», этаж. Вернулся с начатой бутылью джина и негром, которого звали Патрик. Тот недавно прилетел из Сан-Франциско играть на скрипке в каком-то оркестре. Патрик легко влился в нашу компанию, ибо оказался забавным малым, не жмотом, любителем спиртного и блондинок. Кроме того, мы практиковали с ним английский. Ване же, наоборот, нравилось учить Патрика русскому языку. Например, он доставал мелочь и спрашивал:

– Паша, ну-ка, вспомни, что это?

– Однушка, – без запинки отвечал Патрик.

– Правильно. А это?

– Двушка.

– Гут. А это?

– Трушка.

– Не трушка, а трёшка, – исправлял Ваня, – хотя … эм-м… Ладно, проехали. А это что?

– Пятушка?.. – сомневался ученик.

– Ха! Пятушка! Это пятачок. А ты Патрик – дурачок.

– Сам ти, Ванья, дурачок.

Вскоре «Паша» совсем отказался говорить с нами по-английски. «Глупи весч, – объяснял он, – иметь руски друсья и не виучить руски язык…» Он стал бывать у нас почти каждый вечер. Раз похвалился, что знает художественный свист, якобы выиграл конкурс дома. И тут же засвистел четырнадцатую Моцарта – насилу остановили. В другой раз, опять навеселе, исполнил «Кампанеллу» Паганини-Листа. Инструмент держал за спиной. Затем Патрик совершил ошибку – он покусился, и не совсем безуспешно, на мою девушку. Вообразите сюрреализм положения. Какой-то лиловый негр-свистун, из притонов Сан-Франциско, уводит девушку у меня! Без двух минут кандидата наук! Эх, дать бы ему в глаз, но мешали два обстоятельства. Патрик был не слабак и мог адекватно ответить. Или – ещё хуже – пожаловаться куда следует, и вышел бы скандал. Всё-таки иностранный подданный. Пришлось ограничиться воспитательной беседой. И Патрик осознал свою неправоту. А девушку у меня всё равно увели. Кто б вы думали? Строитель-турок. Тянуло её на горячих парней.

Только я отвлёкся. Ведь рассказ не про девушку или Патрика. И уж тем более не про турка. Рассказ про моего друга Ваню. С которым нам так часто мечталось, как уедем из совка – далеко. Навсегда. Вместе это казалось почти нестрашным. Про Ваню, с которым, нетвёрдо шагая из ресторана «Юность» к метро «Спортивная», мы кричали в ночь: «Гуд-бай, Америка, а-а-а…» Особенно нам удавалось вот это: «На-на-на-на-на-на-на-най-най!!!» А у метро Ваня сказал:

– Макс, если кто-то из нас свалит первый… Это, скорее всего, будешь ты. Ты же вытащишь меня отсюда?

– Само собой, – ответил я, – какой вопрос.

И вот я свалил. Через два года получил новое гражданство. Через пять прилетел навестить родню и друзей. Время сократило их количество, но увеличило объёмы. Все по-прежнему уместились на кухне. Ваня явился последним, на белой «Ауди». Запарковался строго в неположенном месте, рядом с подъездом.

– Не боишься? – спросил я.

– В смысле?.. А-a. Не. Я с ментами дружу.

– А с бандитами?

– Полная любовь и согласие. Вообще, ты отстал, – добавил он, – мыслишь боевиками девяностых. Бандитов давно нет, сейчас всё по-другому.

– Это как?

– Ровно.

Ваня здорово поправился и стал похож на экономиста Гайдара.

– Раз чуть в харизму не дали на улице, – шутил он, – паспортом отмахался.

Когда мы остались вдвоём, я сказал:

– Ну что, поедем? Гостевую визу сделаю. А дальше можно продлять, есть варианты.

– Да нет, – махнул рукой Ваня, – ну что я там буду делать?

– То же, что и здесь.

– Да? А бизнес, магазины… Их куда?

Он встал. Закурил у окна, посмотрел вниз. На «Ауди», догадался я и сказал безо всякой надежды:

– Здесь продал, там купил.

– Э-э, блин, продал-купил! Сколько раз тебе говорил… А ты не понимаешь. Считаешь, это легко. Это очень нелегко… Они меня во как задолбали, эти магазины! Ладно, у тебя там более-менее срослось. Когда тебя вспоминаем, каждый раз думаю: молодчище. Хоть кто-то из наших смог… Всё, проехали. Подставляй стеклотару!

Педагог. Жена. Студентка. Врач…

Профессор филологии Антон Николаевич. Зарплата до восьмидесяти тысяч плюс северные надбавки. В последнее время – меньше. Полную ставку уже не тянет: давление, возраст… Много лет бросает курить и сладкое. Ещё давнее начинает бегать по утрам. Эрудит, симпатяга, плюшевый мишка в очках. Любимец студенток и кафедральных дам.

– Антон Николаевич! Вы здесь?

Мельком постучали. Показалась голова замдеканши.

– Пойдёмте, ну где вы?! Всё готово, ждём!

– Иду, иду.

Филолог затушил сигарету. Глянул виновато на пустые стеллажи, заклеенные коробки. Почти чужой кабинет. В деканате накрыли стол. Речи начальства звучали с обыденной фальшью. Будто на поминках, – думалось. Затем слово дали ему. Он поднял бокал.

– Уважаемые коллеги. Друзья…

И понял, что не в силах говорить заготовленную чушь. Болезненно улыбнулся.

– Ладно, чего там… Всё сказано. Выпьем за мою счастливую дорожку.