Срезанные цветы

– О господи! – Ирма сжала обеими руками виски и выдохнула. – Почему я не вернулась вместе с ней?!

– Вы же не знали, – сказал следователь, – не стоит казнить себя.

– Да, знаю, что не стоит. Но я так дорожила дружбой с Оксаной, я даже не могу вам это объяснить.

– И не нужно. Я и так понимаю ваши чувства.

Ирма подняла голову и уставилась своими темными теплыми глазами в глаза следователя. И поняла: он сказал ей правду.

– Ирма Яновна, подскажите мне телефоны и адреса остальных ваших подруг, присутствовавших на девичнике.

– Что ж вы не спросили у Самуила Семеновича? – не удержалась она.

– А он их знает? – вопросом на вопрос ответил следователь.

– Еще бы ему их не знать. Я уверена, что Симоненко все знал о своей жене.

– Вы хотите сказать, что он следил за ней? – сделал вид, что удивился, Наполеонов.

– Ну зачем же так прямолинейно… – туманно отозвалась Ковальчик и, не давая следователю задать уточняющий вопрос, быстро продиктовала координаты остальных членов их женской компании.

– Ирма Яновна, я правильно понимаю, что с остальными женщинами вас познакомила Оксана?

– Да, они были ее однокашниками. С Розой и Антониной они учились в одном классе, с Макаровой они еще и в музыкальную школу вместе ходили, а с Таней оканчивали хоровое отделение музыкального училища.

– Оксана до знакомства с бизнесменом Симоненко работала?

– Да, конечно.

– Где?

– Она пела в вокальном ансамбле.

– Как же могли сойтись пути певицы и бизнесмена?

– Просто. Симоненко не всегда был крутым. Тогда он только начинал, кроме того, как все молодые, посещал концерты и другие мероприятия. На одном из концертов он увидел Оксану, подарил ей цветы, потом зашел за кулисы выразить свое восхищение, пригласил в ресторан – так у них и начался роман.

– Как же так получилось, что Оксана ушла из профессии? Самуил Семенович настоял?

– Я не знаю, – сказала Ирма, – по-моему, она сама ушла, когда была на восьмом месяце беременности. Хотела ли она потом вернуться, сказать сложно.

– Неужели она никогда не говорила об этом с близкими подругами?

– Со мной она об этом не говорила, и я решила, что Оксана придерживается мнения, что жене бизнесмена негоже прыгать на сцене, тем более мотаться по всей стране с гастролями.

– Ну, что ж, Ирма Яновна, – сказал Шура, поднимаясь из-за стола, – благодарю вас за то, что вы нашли время побеседовать со мной, но не обессудьте, если придется потревожить вас еще.

– Разве это не моя прямая обязанность – помочь следствию?

– Если бы все так думали, как вы, – вздохнул Наполеонов. – Вас подвезти?

– Спасибо, я на машине. Вы идите, а я еще немного посижу здесь.

Он положил перед ней на стол свою визитку:

– Если что-то вспомните, позвоните.

Она молча кивнула, взяла глянцевый прямоугольник и опустила его в свою сумочку. Подходя к двери, Наполеонов обернулся и увидел, что Ирма заказала себе еще чай без десерта. Вероятно, она хотела просто посидеть одна и привести свои мысли в порядок после общения с ним.

Сразу после разговора с Ковальчик Наполеонов поехал в баню. Сначала он хотел просто позвонить Даниловой, но передумал. Едва кивнув на входе Семидужному, который даже не пытался остановить следователя, чтобы предупредить о его приходе хозяйку бани, Наполеонов без труда нашел кабинет Даниловой и вошел без стука.

– Вы?! – удивилась Светлана Васильевна.

– Не ждали?

– Нет, то есть…

– То есть?

– Я думала, что, если понадоблюсь, вы позвоните мне.

Следователь удовлетворенно кивнул и резко спросил:

– Зачем вы звонили Симоненко за несколько минут до ее убийства?

– Я? Оксане? – опешила женщина вполне искренне. – Я не звонила ей. Я была дома!

– Помню, подтвердить могут муж, дети и даже свекровь.

– Ну да.

– Родственники не в счет!

– Как это не в счет?! – возмутилась она.

Неожиданно на лице Даниловой появилась радостная улыбка.

– Вспомнила! – закричала она.

– О чем? – спросил озадаченный следователь.

– К нам в тот вечер тетя Варя приходила!

– Какая тетя Варя?

– Соседка из 11-й квартиры. Ее дед уехал в санаторий лечить почки и еще что-то там, а тете Варе скучно. Вот она и пришла к моей свекрови. Они до полуночи резались в подкидного и вопили, как две отъявленные картежницы.

– Симоненко убили после полуночи, – напомнил Наполеонов.

– Но после полуночи я не выходила из подъезда. Это может подтвердить консьерж! И машина моя стоит на платной стоянке. Там тоже подтвердят, что я ее не брала.

– Может, и не брали, – согласился следователь, – но чтобы позвонить кому-то, вовсе не обязательно выходить из дома.

– Вы что же, хотите сказать, что я убила Оксану, не выходя из дома?!

– Вы могли только позвонить, например, по чьей-нибудь просьбе.

– Абсурд! – закричала Данилова. – По чьей это просьбе я могла позвонить?!

– Это мне неведомо.

– Господи! Да с чего вы вообще взяли, что я ей звонила?!

– Так утверждает свидетель.

– Какой еще свидетель?

Наполеонов не ответил.

– Хорошо, – сказала Светлана Васильевна, – вы можете взять распечатку моих звонков и убедиться, что с моего телефона не было звонков на телефон Оксаны.

– Вы могли звонить не со своего телефона.

– А с чьего же?

– Мало ли.