Срочно нужен герцог

«Нет-нет. Больше никогда», — не поддавалась Феба.

Не отдавая себе в этом отчета, она снова посмотрела на мужчину. Незнакомец и впрямь был хорош собой — ладно скроенный, он так ловко и изящно двигался. И только фалды его фрака развевались, когда он кружился в танце. Казалось, что, создавая это великолепное стройное тело — с широкими плечами и длинными стройными ногами, — Бог хотел воплотить в своем творении идеал любой женщины.

Почувствовав на себе пристальный взгляд, мужчина повернул голову.

Белоснежный галстук выгодно подчеркивал безукоризненный овал лица, широкие скулы и высокий чистый лоб. Темные вьющиеся волосы — длиннее обычного — были немного растрепаны, придавая ему диковатый вид, несмотря на элегантную одежду. Словно это был не светский щеголь, а неприрученный зверь.

«Ах, как бы мне хотелось приручить его!» — промелькнула мысль в голове у Фебы.

Мужчина повернулся в танце и, ослепительно улыбнувшись, поклонился партнерше.

Поймав себя на том, что бесцеремонно разглядывает незнакомца, Феба с опаской оглянулась по сторонам. Не хотелось бы, чтобы кузины или компаньонка застали ее за столь неблаговидным занятием. Хотя Феба была в Лондоне всего неделю, до сего времени ей удавалось обводить компаньонку вокруг пальца, даже во время мучительно затянувшейся процедуры представления ко двору.

Слава Богу. Кажется, никто ничего не заметил. Элегантная Дейрдре как всегда, была окружена поклонниками, и, похоже, ей сейчас не до кузины. Нескладная, гренадерского роста Софи, по своему обыкновению, забилась в уголок, делая все возможное, чтобы затеряться среди других гостей.

Что касается тети Тесс, ей, судя по всему, претила роль компаньонки кого бы то ни было — даже ее собственной падчерицы Дейрдре. Она обменивалась сплетнями и колкостями с такими же модно одетыми светскими замужними дамами, изнывающими от скуки. Одним словом, пока у Фебы не имелось поводов для беспокойства.

Красавец рассмеялся, и по спине у Фебы побежали мурашки. По собственному опыту она знала, что это могло означать.

О Боже! Кажется, один повод для беспокойства у Фебы все же появился.

Она снова почувствовала физическое влечение к мужчине — впервые с того времени как по уши влюбилась в учителя танцев. Это было почти десять лет назад.

И Феба прекрасно знала, что добром такие вещи не кончаются.

До последнего момента все шло гладко и лорду Рейфелу Марбруку удавалось без больших сложностей протискиваться сквозь толпу в бальном зале. Он виртуозно уклонился от встречи с мужьями-рогоносцами, заядлыми игроками в карты, которые были твердо намерены отыграться. Марбрук даже сумел незаметно проскользнуть мимо своей бывшей любовницы — одной замужней дамы.

Еще часок — и можно будет откланяться. И тогда даже его сводный брат Колдер не сможет придраться. У него не будет повода говорить, что Рейфел уклоняется от исполнения своего долга перед семьей. Рейф ни за что бы не оказался в этом переполненном бальном зале по собственной воле. Дело в том, что в противном случае его ждала невеселая перспектива присутствовать на балу в «Олмаке», где лришлось бы лицезреть гораздо более скучный парад девиц на выданье.

— Если я вынужден тратить время на балы, чтобы подыскать себе жену, тебе придется ходить туда вместе со мной, — выговаривал ему Колдер строгим тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Колдер собирался жениться во второй раз: его первая жена умерла.

Этот факт только усугублял несправедливое положение вещей: сам Рейф был не в состоянии найти себе даже одну жену среди честных и респектабельных девиц высшего лондонского общества. Тем не менее будет лучше проявить благоразумие и не испытывать лишний раз терпение маркиза Брукхевена.

Нет, Рейф не боялся своего брата. Просто он вынашивал кое-какие планы относительно усовершенствования брукхевенской усадьбы. А значит, не надо заранее настраивать против себя Колдера. Сам Рейф не имел права распоряжаться наследством отца. Он не «настоящий» сын.

Разумеется, ирония заключалась в том, что Колдера ничуть не заботило состояние усадьбы Брукхевена. Нет, брат добросовестно исполнял свой долг. Никто из жителей поместья не голодал, и сельскохозяйственные работы велись исправно, но брукхевенское поместье заслуживало большего!

Колдер не болел так душой за Брукхевен, как Рейф. Единственное, что заставляло холодное сердце брата биться чаще, — это его фабрики. Механизмы, техника и производительность труда завораживали Колдера, а величавая красота и внушавшая благоговение Рейфу старина Брукхевена оставляли его равнодушным и даже наводили скуку. Величественный зал дома Колдер называл продуваемым сквозняками каменным мешком, а о верных хозяину крестьянах, которые были солью земли и опорой Брукхевена, отзывался как о неотесанной деревенщине.