Срочно, секретно...

«В порядке возобновления личного контакта после отпуска я был вчера в Форин Оффисе у второго постоянного товарища министра Олифанта, замещающего ушедшего в отпуск Кадогана. Олифант начал разговор с событий на Дальнем Востоке. Он долго добивался у меня, не является ли маньчжурский инцидент сознательным шагом с нашей стороны в целях создать диверсию для облегчения положения Китая. После того как я категорически опроверг версию, Олифант заметил, что английская информация подтверждает мое замечание. По сведениям Форин Оффиса, инициатива военных действий исходила от японцев. На мой вопрос, какова реакция британского общественного мнения на маньчжурские события, Олифант ответил, что общее настроение, господствующее как в широких кругах населения, так и в правительственных учреждениях, может быть сформулировано так: «Японцы сеяли ветер и теперь пожинают бурю. Они заслужили это». В свою очередь, Олифант спросил меня, не могут ли нынешние события разрастись в большую войну. Я ответил на это в духе инструкций Литвинова, подчеркнув, что хотя мы не хотим войны, но будем крепко защищать наши права и нашу территорию».

10 августа между Советским Союзом и Японией была достигнута договоренность о прекращении военных действий с 12 часов дня 11 августа по местному времени, с оставлением советских и японских войск на рубежах, которые они занимали в 24 часа 10 августа.

12 августа временный поверенный в делах СССР в Японии К. А. Сметанин телеграфировал в Москву:

«В прессе произошел некоторый перелом. Та свистопляска, которая была в течение последних десяти дней вокруг инцидента, сменилась спокойной информацией о событиях. Конечно, это до первого удобного случая для новой травли нас».

 

В харбинской резиденции полковника Унагами зазвонил телефон.

Полковник снял трубку.

— Это я, Синдо, — услышал он голос своего агента.

— Ты что-то хочешь мне сообщить? Я тебя слушаю, — поторопил сыщика полковник.

В трубке звучал шепоток, — вкрадчивый и быстрый:

— Напал на след: белый человек, очень подозрительный, находится сейчас в Фуцзядане, в одном из домов на улице Рыбной.

— Номер дома? — требовательно бросил в трубку полковник.

— г Точного адреса пока не установил. Помешала обстановка на улице... Однако веду наблюдение...

— Желаю успехов, — оборвал полковник сыщика. — Позвонишь, когда узнаешь точный адрес.

Унагами ударил ладонью по рычагу телефона, оборвав связь. Догадки агента его не интересовали. Ему нужны были только факты. Конкретные и неопровержимые.

НУЖЕН ТРОЯНСКИЙ КОНЬ

Сергей жил в районе каботажной гавани со странным названием Ковш. По рекомендации своего прямого начальника Антона Луйка ему удалось снять за умеренную плату мансарду в домике, принадлежавшем госпоже Самсоновой — вдове царского генерала, зарабатывавшей на жизнь шитьем мешков для англо-датской транспортной фирмы «Вассард». Своим жильцом госпожа Самсонова была вполне довольна: вежливый, тихий, аккуратно платит за квартиру. Ну а если молодой человек время от времени проводит ночь вне дома, то на то он и молодой человек.

В тот день, нечетный по своему числу, Сергей согласно инструкции ровно в пять часов вечера подошел к окну мансарды. Внизу лежала пыльная улица, освещенная косыми лучами вечернего солнца. Никого, кроме кур, копающихся в пухлой пыли, он не заметил. Сергей придвинул к окну кресло-качалку. Заложив руки за голову и закрыв глаза, он легонько раскачивался, стараясь ни о чем не думать. Но попробуй не думать, если в тихом поскрипывании плетеной качалки слышится неотвязное: придет — не придет... придет — не придет?..

Минут через десять Сергей встал, вновь бросив взгляд за окно.