Срочно требуется царь

Свобода у входа встретила его не слишком радостно: дождь успел войти во вкус, и теперь частые острые струи с угрюмой целеустремленностью пронзали ничтожные остатки листьев на деревьях у него над головой и прошивали землю, казалось, насквозь.

Мокрый, холодный, жалкий Юська обнял себя руками и тоскливо втянул голову в плечи. Что теперь? За спиной лютовали бандиты.

Впереди – сплошной дождь стеной и непроглядная тьма, в которой должен прятаться от ливня лес, если он правильно помнит, и если тот не передумал… В таком мраке прямо перед ним могла простираться бездонная пропасть, и он заметил бы ее только туда свалившись! Если бы хоть огонек блеснул, хоть искорка, хоть… Не может быть!!!

Среди деревьев, метрах в тридцати от него, посрамляя темноту и низвергающуюся с неба воду, ярким пламенем горел крошечный костерок! Люди!!! Помощь!!!

Юська ликующе ахнул, взмахнул руками, будто собирался взлететь на радостях и, очертя голову, бросился на свет.

К несчастью, дождь и мрак не желали оставаться посрамленными слишком уж долго.

Жалобно зашипев и оставив после себя пляшущие в глазах багровые пятна, огонек пропал, когда до него оставалось не больше десятка шагов.

Хорохорец растеряно остановился и растопырил руки, нащупывая точку опоры и отсчета координат: огонька больше не было, не видно было уже и отблесков костра их лагеря, вокруг была только темень, хоть глаз выколи, непроницаемый мрак, в котором могло таиться всё, что угодно, и даже хуже…

– Ау?.. – отчаянным дрожащим шепотом произнес парень. – А-у?.. Серафима за его спиной беззвучно выругалась. Так все замечательно шло до сих пор, и нате-пожалте! Дождь! Ну, кто его просил, а? Не мог погодить еще часок?!

И теперь их единственная надежда, их запланированный гонец стоит пень-пнем посреди мокрого леса и в панике шепчет «ау», вместо того, чтобы звать на помощь Ивана и Бурандука!.. И до чего он тут достоится – не известно! Действовать надо было без промедления.

Она обмотала руку краем шершавого шерстяного плаща, не скрывая шагов – в такую дождину всё равно уже на расстоянии в два метра не было слышно ни единого звука, не производимого рушащейся с черного провала неба водой, и бережно взяла беглеца за кончики пальцев.

– А-а-а-а-а-а-а!!!.. Не всякий дождь заглушит такой вопль.

Этот, к счастью, смог, и Серафима, успокаивающе похлопав парня по плечу, вдохновенно продолжила.

– Не бойся меня, человек… – зазвучал у самого уха замершего в ужасе хорохорца тонкий скрипучий голосок. – Я тебе помогу…

– К-к-к-к-к…

– Как, ты имеешь в виду? – проявила она чудеса сообразительности. – Я тебя провожу к одному витязю… Тут, неподалеку… Очень отважному… Ты приведешь его сюда… Я помогу… И он этих разбойников прогонит…

Похоже, изо всей речи невидимого существа парнишка понял лишь одно слово: «провожу».

– Ку-ку-ку-ку-ку?.. да?..

– Для особо сообразительных повторяю еще раз, – откашлялась, снова вошла в образ и терпеливо проскрипела царевна. – Я провожу тебя к одному витязю… богатырю… то бишь, рыцарю, или как там они у вас называются… Договорить в этот раз беглец ей не дал.

Он медленно, рывками, словно только что ожившая деревянная кукла, повернулся в сторону таинственного голоса, и готовым сорваться на истерику звенящим шепотом вопросил:

– А… т-т-т-т-ты… к-к-к-к-кто?..

– Я?.. – вопрос любопытного спасуемого застал ее врасплох. Ну, вот какая ему разница, кто его спасает, если его спасают?

– Я… Я – дух леса… То есть, лесной дух… Значит… – неуверенно сообщила царевна универсально-обтекаемую версию. Кто знает, какая нечисть у них здесь в лесах водится? Конечно, можно было сказать «белочка», но обрадовало бы его это – еще вопрос.

– Л-л-л-лесной… д-д-д-дух… – тусклым голосом повторил за ней хорохорец.

– Да, да, дух, лесной, – нетерпеливо притопнула ногой Серафима, но вместо желаемого эффекта получился мокрый «плюх». – Ну, теперь ты со мной пойдешь, наконец?

– Т-т-то есть, в-в-верява? – шепот парнишки звенел и грозил каждый миг разлететься в пыль как бокал при самом верхнем «си».

Царевна, не задумываясь, кивнула, потом поспешно озвучила свое согласие с версией занудного подопечного:

– Вот-вот, верява, она самая. Признал, милок? Ну, теперь иди со мно…

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!.. БУМ. ШМЯК.

Убежать дальше первого встречного дерева горе-караульщик не сумел, как ни старался.

– Эй, парень, парень, ты чего? – тревожно кинулась к нему Серафима. – Ты живой, дурик?

Дурик был живой, хоть и в глубоком беспамятстве: даже его крепкий череп «маде ин хорохорская деревня» не смог без последствий перенести за полчаса два потрясения, переходящие в сотрясения.

Конечно, полежав под дождем, он рано или поздно пришел бы в себя, но рано или поздно происходит смена времен года, дрейф континентов, таяние ледников… Ждать столько Серафима не могла.