Срочно требуется царь

— Живо давай!..

Для подтверждения серьезности приказа рядом с ухом Иванушки просвистела еще одна стрела.

Аргументов против трех арбалетов на короткой дистанции у него не нашлось.

Царевич хотел было что-то сказать, но вовремя вспомнил, что «язык мой — друг мой» это не про него, и поэтому просто молча закусил губу и побрел, едва-едва переставляя ноги, рассчитывая выиграть хоть немного времени и придумать что-нибудь, что заставит разбойников отпустить хорохорцев.

— Ишь ты, умник! Притих чевой-то! И как миленький идет! — загоготал разбойник в малахае неопределенного происхождения: при жизни он был не то хронически больной кошкой, не то полосатой козой, страдающей очаговым облысением. Счастливый обладатель такой шапки мог быть только атаманом — законодателем мод, иначе товарищи по кистеню и арбалету сжили бы его со света насмешками.

«Умник уже бы что-то изобрел», — мысленно возразил ему кисло Иванушка и походя подивился, как человеческая голова может быть настолько пустой.

Ни одной полезной мысли.

Ни намека.

Ни идеи.

Ничего!..

— А чего ты молчишь-то, а? Язык проглотил? — не унимался обладатель экзотического малахая.

В восторге от остроумия друга, упоенно заржали остальные.

— Онемел, наверное!..

— Га-га-га-га!..

— Сейчас вылечим!..

— Га-га-га-га-га!..

Иван стиснул зубы, сжал кулаки, но в голову от этого всё равно ничего путного не приходило, как ни силился, а кулаком против арбалетов и кистеней много не навоюешь, да и путь длиной в семь метров не может тянуться бесконечно…

Но что делать?!..

Наконец, он доплелся до края распростертой палатки и остановился, чувствуя на себе взгляды не только нашедших новое развлечение грабителей, но и притихших, сбившихся в несколько мокрых дрожащих кучек хорохорцев.

— А теперь… на колени вставай! — придумал, что делать дальше, владелец небольшого арбалета. — Прощения проси! Видишь, ты господина Кистеня обидел!

— Ага, обидел! — обрадовано подтвердил тот, кого идентифицировали как Кистеня.

— Вставай на колени, тебе говорят! — поддержали новую затею остальные.

— Быстро!.. — и разбойник в пятнистом облезлом тулупчике выстрелил поверх головы пленника.

«Щас, всё брошу», — сказала бы на его месте Серафима и сделала бы… сделала бы…

Что бы сделала сейчас Сенька?

Лихорадочный взгляд на разбойников, по сторонам, себе под ноги…

Как всё, оказывается, просто!

Иванушка усмехнулся украдкой, начал склоняться, приподнял голову, замер, дождался, пока станет центром всеобщего внимания грабителей, и изобразил на лице нечто среднее между тихой жутью и безмолвным ужасом.

— Там!.. Там!.. Там!!!.. — ткнул он трясущимся пальцем в мокрую ночь за спиной своих мучителей.

— Что?..

— Где?..

— Что там?!..

Доверчивые труженики ножа и топора обернулись, томимые недобрыми предчувствиями, которые, в кои-то веки, их не обманули.

Что было сил ухватился Иван за край палатки, уперся ногами и отчаянно, словно от этого зависела не только жизнь его и хорохорцев, но и судьба всего Белого Света, рванул ее на себя, метнулся назад, точно за ним гнались все разбойники мира, волоча за собой тяжеленный намокший брезент и барахтающихся на нем бандитов…

И тут с места сорвалась безмолвствующая до сих пор толпа возчиков и караульных.

— Бей душегубов!!!

Сказано — сделано, и единодушные хорохорцы успели получить немало морального удовлетворения, прежде чем сработал универсальный закон, формулируемый известным лукоморским ученым Однимом Битовым следующим образом: количество желающих приложить к телу силу, умноженное на степень энтузиазма данных желающих, прямо пропорционально шансам этого тела в суете и толчее улизнуть в неизвестном направлении.

Что означает, что когда жаждущие справедливого возмездия мужики остановились перевести дух и разобраться в целях и средствах, то к злости и досаде своей обнаружили, что целей-то уже, оказывается, и нет.

— Сбёгли, лешие! — обиженно хлестнул кулаком по ладони одноглазый возчик.

— Ловить их надо скорея!..

— Да где ты их теперя отыщешь?..

— Ах, паразиты!..

— Дык…

— Чтоб им повылазило в одном месте…

— Чтоб они…

— Чтоб их…

— Чтоб ими…

— Чтоб об них…

Перебрав все теплые слова и пожелания в адрес утеклецов и просклоняв их по всем падежам, включая три изобретенных только что, народ увлеченно пошел по второму кругу, потом — по третьему, и только минут через пятнадцать неохотно успокоился и вдруг хватился:

— А где же наш царевич-батюшка?

— А торгаш толстопузый?

— Тоже пропали?

Но паника оказалась преждевременной, оба они быстро нашлись, причем рядом: Хверапонт лежал на траве и печально стонал, а царевич неумело, но старательно перебинтовывал поврежденную купеческую голову.

Закончив перевязку, он поймал на себе изумленные взгляды хорохорцев, смешался, неровно пожал плечами и, чтобы скрыть смущение, задал отвлекающий вопрос:

— Разбойники там… не сбегут?..

— Уже сбежали… — расстроено махнули руками мужики. — Виноваты мы… не доглядели… увлеклись… одно оружие от них осталось… на память, значит…

Странная смесь сожаления и облегчения промелькнули на его лице, он помолчал, рассортировывая свои чувства, и проговорил: