Срок авансом

Следовательно, приобретен он скорее всего недавно и, вероятно, у нас в городе. Если в городских магазинах ничего выяснить не удастся, займемся соседними городами.

– Вы займитесь этим, – согласился Райдер, – а я тем временем тоже кое–что предприму.

– А что именно?

– Мы ведь живем в век науки и передовой техники. Мы располагаем широко развитыми и отлично действующими средствами связи, а также действенными системами сбора и хранения информации. Так воспользуемся тем, что у нас есть.

– Что вы задумали? – заинтересовался Гаррисон.

– Такой ловкий и легкий грабеж просто напрашивается на повторение. Не исключено, что преступник уже не раз пользовался своим способом и уж, во всяком случае, этим банком он не ограничится.

– Ну, и…

– У нас есть описание его внешности, хотя вряд ли это нам много даст.

Но, – Райдер подался вперед, – мы знаем его методы, и исходя из них мы можем…

– Да, верно.

– А потому сведем описание его личности к особенностям, замаскировать которые трудно, – к таким, как рост, вес, тип фигуры, цвет глаз. Остальное можно отбросить. И сжато его метод, указывая только факты. Все это мы можем уложить слов в пятьсот.

– А потом?

– В нашей стране имеется шесть тысяч двести восемь банков, из них шесть тысяч с лишним входят в Банковскую ассоциацию. Наш департамент снабдит Ассоциацию циркулярным письмом в количестве экземпляров, достаточном, чтобы разослать его всем ее членам. Они будут предупреждены о возможности грабежа, а если он все–таки повторится или что–то подобное уже имело место, мы сразу узнаем об этом во всех подробностях.

– Хорошая мысль! – одобрил Гаррисон. – Возможно, где–то начальник полиции ломает голову над двумя–тремя данными, которых не хватает нам, а мы в свою очередь могли бы сообщить ему кое–что интересное. И обмен сведениями даст и нам и ему все, что нужно для поимки преступника.

– Не исключено, что нам удастся значительно упростить процедуру, – сказал Райдер. – При условии, что мы имеем дело с рецидивистом. Если же нет, тогда ничего не выйдет. Но если он был прежде арестован за что–нибудь подобное, мы найдем его карточку в один момент. – Мечтательно посмотрев в потолок, он добавил:

– Вашингтонская картотека – это кое–что!

– Конечно, я про нее знаю, – сказал Гаррисон, – но видеть не видел.

– Одному моему приятелю, почтовому инспектору, она недавно сослужила неплохую службу. Он разыскивал типа, который продавал по почте фальшивые нефтяные акции. Он обморочил уже пятьдесят простаков с помощью отлично сработанных документов – заключения геологической разведки, лицензии и так далее. Никто из пострадавших его никогда не видел и потому не мог описать.

– Маловато для следствия!

– Конечно, но и этого хватило. Попытки почтовых властей расставить ему ловушку потерпели неудачу. Он был большой ловкач, а это уже само по себе улика. Несомненно, такой искушенный мошенник не мог не значиться в картотеке.

– И что было дальше?

– Его данные закодировали и вложили в скоростной экстрактор. Ну, словно дали ищейке понюхать платок. Вы и высморкаться бы не успели, как электронные пальцы уже ощупали сотни тысяч перфорированных карточек. Не тронув профессиональных убийц, грабителей и взломщиков разных категорий, они выбрали примерно четыре тысячи мошенников. Из них они отсортировали, скажем, шестьсот аферистов, специализирующихся на всучении несуществующих ценных бумаг. А из этих отобрали сотню оперирующих нефтяными псевдоакциями, после чего выделили тех двенадцать, кто ограничивал свою деятельность почтовыми отправлениями.

– Да, это заметно сузило район поиска, – согласился Гаррисон.

– Машина выбросила двенадцать карточек, – продолжал Райдер. – Будь данных больше, она бы сразу выдала одну–единственную карточку. А так их оказалось двенадцать. Впрочем, никакого значения это уже не имело. Быстрая проверка установила, что из этих двенадцати четверо уже умерло, а шестеро сидело за решеткой. Из оставшихся двух одного сразу нашли, и было точно установлено, что он тут ни при чем. Итак, остался только один. Почтовые власти теперь располагали его фамилией, фотографией, отпечатками пальцев, сведениями о его привычках, связях и обо всем прочем, кроме разве что брачного свидетельства его мамаши. Он был арестован через три недели.

– Неплохо. Но я не понимаю, почему они сохраняют в картотеке карточки тех, кто умер.

– Иногда новые данные позволяют установить, что давние преступления, оставшиеся нераскрытыми, – это дело их рук. А рабы картотек терпеть не могут незаконченных дел. Они готовы ждать хоть полжизни, лишь бы пометить их как закрытые. Обожают аккуратность, понимаете?

– Понимаю, – задумчиво ответил Гаррисон. – Казалось бы, преступник, попавший в картотеку, мог сообразить, что теперь следует начать честную жизнь или хотя бы изменить методы.