Срок для Бешеного

— Эй! — попытался он выкрикнуть, но из полураскрытых губ вырвался лишь тихий шепот. Неожиданно Савелий почувствовал на себе чей-то взгляд. Осторожно скосив глаза, с удивлением увидел огромную черную собаку, наблюдающую за ним, Савелий попытался улыбнуться, чтобы завоевать ее расположение, но губы и тут не послушались. Тогда он вновь перевел взгляд на фотографию, стоящую на комоде, и в расплывчатой пелене воспоминаний промелькнуло лицо, склонившееся над ним… прикосновение рук… ласковый грудной голос: «Как же ты, дружочек, умудрился так вляпаться?»

Ухватившись за эту ниточку, ступив на хрупкий, дрожащий мостик, перекинутый его сознанием в прошлое, Савелий старался удержаться на нем и потихоньку, с трудом балансируя, шаг за шагом стал возвращаться к своей памяти… Вот он решил забраться на дерево… неосторожный шаг… падение… дикая боль от беспощадно хлеставших его веток… и… удар о землю… Воспоминания обрели такую реальность, что Савелий дернулся и снова потерял сознание.

НЕ МОГУ ЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ

После суда Савелий находился в состоянии крайней депрессии: в какой-то момент его нервы не выдержали, и он поддался слабости, о которой потом не раз сожалел.

Когда все сокамерники уснули, он бесшумно добрался до единственной раковины с краном, которой пользовались только относящиеся к камерной «элите». Над раковиной висел календарь, смастеренный из коробки из-под сахара, разыскал в ней кусочек «мойки», так называли зеки лезвие и тщательно прятали от ментовского «шмона»…

Услышав какой-то звук за спиной, Савелий оглянулся, все было спокойно: кто-то задел во сне соседа, и тут же получил кулаком по спине.

Савелий долго смотрел на половинку лезвия, словно решая: стоит ли глумиться над собой? Может, ему стало жаль себя? Нет! Просто он понял, что не хочет больше жить в мире, где предают самые близкие люди, где его жизнь никому не нужна, где его использовали и выкинули за ненадобностью…

Размышления над кусочком лезвия были недолгими: даже стало вдруг интересно, будет ли больно? Где-то он читал, что кровь идет быстрее, если рану держать в воде…

Он усмехнулся и… несколько раз чиркнул по венам… спокойно, словно по неживому… Кровь брызнула фонтаном, обливая стену над раковиной… Не медля ни секунды, он в ожесточении разрезал вены и на другой руке, затем включил воду и подставил под струю изрезанные руки…

Через несколько минут он стал терять сознание, инстинктивно вцепился в раковину, стараясь удержаться на ногах, но тут пронзительно зарычали трубы водопровода… Затмившийся взгляд уловил склоненные над ним лица сокамерников и контролеров, которые, пнув в сердцах его несколько раз, поволокли из камеры…

Очнулся он в небольшой камере, стены которой были залиты острыми зловещими буграми бетонного раствора. Камера была без окон и освещалась тусклой лампочкой, утопленной над дверью в стене и замурованной решеткой.

Двое нар были пристегнуты к стене на замок, и Савелий догадался, что находится в карцере. Напротив сидел на корточках краснолицый парень и угрюмо смотрел в потолок.

— Очнулся, земляк? — спросил он Савелия.

— Давно я здесь?

— Вторые сутки… Ноет? — поинтересовался тот и, не получив ответа, неожиданно «завелся». — Лидеры вонючие? Тебя в санчасти держать надо, а не в трюме!

И снова Савелий промолчал, а в этот момент откинулась «кормушка», и «вертухай», дежурный по коридору, выкрикнул:

— Говорков! Слегка!

Заскрежетали железные запоры, и дверь чуть приоткрылась.

— Видно, к лепило! — усмехнулся краснолицый сосед и быстро добавил: — Может, курехи где стрельнешь?!

Савелий медленно поднялся. Грязные бинты, размотавшись, болтались. Едва он вышел, дверь захлопнулась, и снова взвизгнули запоры.

Прапорщик взглянул на руки Савелия, потом на старшего:

— Может, накинуть ему браслеты?

— Куда он денется!? — усмехнулся тот и грубо скомандовал: — Руки назад! Впервые замужем, что ли? — он ткнул Говоркова в бок огромным ключом. — Пошел вперед!

Савелий нехотя подчинился: взял руки за спину и двинулся медленно по коридору. Метров через двадцать уткнулся в решетчатую, перегородку с дверью посередине. Дежурный, словно играя, как, ребенок, громко провел железным ключом по решетке, предупреждая этим сигналом, что ведет подследственного, затем повернулся к Савелию и скомандовал:

— Лицом к стене! Стоит, вылупился! Савелий медленно повернулся и увидел на стене красный плакат: «ЧЕСТНОЕ И ДИСЦИПЛИНИРОВАННОЕ ПОВЕДЕНИЕ — ПУТЬ К МЕНЬШЕМУ СРОКУ!» И тут Савелию стало все так противно, что он потерял контроль над собой: повернулся, оттолкнул дежурного, открывавшего дверь, в сторону и бросился по коридору.

— Стой! — крикнул вдогонку прапорщик, вскакивая с кафельного пола и вытаскивая из кармана газовый баллон.