Срок для Бешеного

Безмятежную тишину нет-нет да и нарушал противный клацающий звук — вызов-ответ охранника с вышки, — никуда от него не деться… Из проходной вышла полная женщина в добротном пальто. Следом за ней шагал капитан, сопровождавший этап.

— Пятнадцать, значит? — спросила, поморщившись, женщина. — Собирай теперь их…

— Ну что вы, товарищ майор! Я их еще на станции рассортировал… Наши в той машине. — Капитан взмахнул рукой, и крайний «воронок» сразу подъехал к воротам грязно-синего цвета. Капитан подошел и громко постучал.

Издав противный скрежет, ворота медленно распахнулись, и оттуда показались трое: капитан с красной повязкой на рукаве, на которой крупными буквами было написано — ДПНК (дежурный помощник начальника колонии), прапорщик с повязкой НВН (начальник войскового наряда) и дежурный прапорщик.

— Привет, Сана! — Дежурный помощник начальника колонии с улыбкой похлопал капитана по плечу.

— Все к нам?

— Нет, только пятнадцать! Остальные — на семерку!

— С ними поедешь?

— Да… Отвезу и сегодня же вернусь: забегай вечерком… Сообразим что-нибудь… Ну что, начнем?

— Сейчас. — Дежурный помощник начальника колонии поморщился. — Может, в нарды перекинемся?

— С часочек если, — взглянув на часы, неуверенно ответил капитан.

— Не переживай, подождут… — У дежурного явно улучшилось настроение. — Давай. Им все равно до понедельника в зону не выйти…

— Гепеуленко! — крикнул капитан.

— Опухаю, товарищ капитан! — тут же отозвался сержант, распахнув боковую дверь машины.

Автоматчики и проводники с собаками, стоящие полукругом, прекратили переминаться с ноги на ногу и напряженно уставились на машину.

— Ну и фамилия у твоего сержанта! — хмыкнул дежурный помощник.

— В роте его так и зовут: Гепеу, — улыбнулся капитан.

Сержант снял замок с решетчатой двери, отгораживающей арестованных от конвоя, и хмуро пробасил с украинским акцентом:

— По един, зараз, выходь! Руки взад! Новоприбывших завели в открытые ворота, которые сразу же закрылись за ними со знакомым скрежетом.

Люди оказались в своеобразном тамбуре: перед ними были еще одни, такие же огромные ворота, ведущие на территорию зоны. Вскоре эти ворота распахнулись с не менее отвратительным визгом, чем первые.

— Смазать не могут, суки! Аж но зуб заныл! — зло буркнул Сухонов, тот, что позволил себе возразить капитану на перроне, и уставился на шедшего к ним прапорщика-азербайджанца.

— Жюлик, мэнэ слюшай!.. — приказал прапорщик, выговаривая слова со страшным акцентом. — Водный вещ ест? Или запрещенный… суда ложи…

— А что нельзя-то? — спросил молодой парень, глупо улыбаясь.

— Чо те надо? — ткнул его в бок краснолицый. — Куда лезешь?.. Веди в зону, начальник, задубели совсем!..

— Стой, молчи! — сердито оборвал прапорщик. — Ты говорит, кода я сказать… Не можно: дэнги, часы, ноджик, наркотик… — Заметив парня в кожаном пальто, подошел, пощупал: — Продаваешь?

— Сколько? — подмигнул тот.

— Пят пакет чай! — для верности прапорщик растопырил пальцы на руке.

— Плюс сотню! — подхватил парень.

— Рубелей?

— Нет, копеек! — хмыкнул он.

— Ана сгниет, когда на вола видишь…

— Пусть! Но месту, за полтора кеге чая?.. Не баран же я!

— Кито баран?.. Идет на шмон! — разозлившись, прапорщик начал подталкивать всех к месту обыска у ворот, где стояли трое прапорщиков, одетых в синие халаты. Наиболее ершистые этапники матерно огрызались…

Прапорщики производили обыск привычно быстро, профессионально. Выворачивали мешки, рюкзаки, откладывая в сторону то, что считали «неположенным» в зоне: спортивные костюмы, кроссовки, свитера… Если что-то из вещей им нравилось, предлагали отдать им, а некоторым, наиболее строптивым, вещи резали, рвали. Однако так поступали не со всеми: «опытным» и «грамотным» составляли опись, копию вручали владельцу, отобранные же вещи отправляли в камеру хранения, на вещевой склад.

Изрядно облегченные после обыска, вновь прибывшие вышли в зону, и прапорщик-азербайджанец подвел их к входу на вахту.

— Стоит злее! — бросил он. С того места, где они стояли, был виден огромный плац, на котором проводились дневные и вечерние проверки спецконтингента. Вокруг плаца располагались семь двухэтажных бараков, где по отрядам жили заключенные. Тут же разместилось и несколько одноэтажных строений: столовая-клуб, дом быта (с парикмахерской, баней, сапожной мастерской, столяркой и вещевым складом), санчасть. Несколько на отшибе находился административный корпус (со штабом, магазином зоны и нарядной). Все строения, кроме магазина и штрафного изолятора — ШИЗО, были деревянными…

Новоприбывшим ждать пришлось долго. Многие, стараясь согреться, мчали пританцовывать, хлопать себя по бокам. Савелий стоял почти неподвижно, лишь изредка переступал ногами в яловых сапогах. Ресницы и брови его, покрытые инеем, поблескивали на ярком зимнем солнце. Губы, посиневшие от холода, были крепко сжаты.

— Они чо, падлы, заморозить нас решили?! — сплюнул парень с красным лицом.

Наконец из проходной вышел начальник войскового наряда и заглянул в список.

— Букреев! — вызвал он. — Заходи!.. Приготовиться Сухонову…

— Ты булками шевели: мы давно уже готовы! — перебил его дерзкий Сухонов.