Сроку давности не подлежит

При лагере для заключенных была больница. Первого и пятнадцатого числа каждого месяца фашисты Брамбауэр и Бирман проводили там проверку больных. Тех, кто находился в больнице более двух недель, тут же расстреливали.

Пытки, истязания и расстрелы в Яновском лагере совершались фашистами под музыку. Обычно во двор, в центр лагеря, выводили оркестрантов. Это были заключенные музыканты, многие из которых еще недавно приносили радость людям своим талантливым исполнением классической и народной музыки. Здесь же, стоя сомкнутым кругом, под вопли и крики истязаемых жертв играли они по нескольку часов кряду одну и ту же мелодию — «Танго смерти» — так называли ее заключенные. Кто ее написал? Кто-то из заключенных композиторов. Родившись в лагере, она там и осталась вместе с расстрелянными оркестрантами, руководителем оркестра профессором Штриксом и известным львовским дирижером Мунтом. Произошла эта трагедия накануне освобождения Львова частями Советской Армии, когда фашисты стали ликвидировать Яновский лагерь.

История «Танго смерти» — это одна из страшных страниц зверств гитлеровцев. Узнать ее мне довелось в ходе расследования злодеяний фашистов на Львовщине. Наша работа в освобожденных областях, районах и городах была связана с постоянным поиском мест преступлений гитлеровцев, выявлением очевидцев, свидетелей, в первую очередь оставшихся в живых узников фашистских лагерей смерти. Эти обстоятельства летом 1944 года заставили меня выехать в город Золочев Львовской области.

Работа наша всегда проводилась в тесном контакте с местным партийным, комсомольским и советским активом. По моей просьбе было созвано совещание актива, на котором я рассказал о цели своего приезда. Уже к его концу кто-то из присутствующих сказал, что в Золочеве живет бывший узник Яновского лагеря, работавший там фотографом.

Надо понять мое состояние в тот момент. Мысль сработала мгновенно: ведь у него наверняка есть фотодокументы. Надо его срочно найти, не упуская ни минуты…

Раздались голоса: поздний час, уже за полночь, на улицах неспокойно, даже опасно, бандеровцы еще нет-нет да и вылезают из своих берлог. Но что это значило, когда в поисках недостающей детали в системе доказательств мы готовы были на любой риск. С экспертом-криминалистом Николаем Ивановичем Герасимовым решаем сейчас же идти по данному нам адресу.

Выскакиваем из помещения, где проходил актив, именно выскакиваем, так велико было наше желание встретиться с этим человеком. После духоты прокуренного помещения нас обдает свежесть и прохлада летней украинской ночи. Вокруг тишина спящего городка, а над головой бесконечное звездное небо, глядя на которое не перестаешь удивляться необъятности вселенной и ее величественной красоте. Под ногами мягкая зелень обочин тротуара, искрятся синим фосфорисцирующим светом кажущиеся в ночной тьме какими-то загадочными существами светлячки. Полное впечатление, что это вселенная брызнула на землю звездным дождем.

Золочев в те времена был небольшим районным городком, с маленькими улочками, с домами, утопающими в зелени садов. Но чужой город всегда загадка. Только к двум часам ночи мы разыскали дом фотографа и, сознавая все неудобство своего вторжения к незнакомым людям в такой поздний час, все же постучали. Дверь нам открыл небольшого роста, очень худой человек. Он держал высоко над головой горящую красноватым пламенем свечу, освещавшую пряди волос с проседью, изможденное лицо с небольшими морщинками, на котором выделялся острый нос с горбинкой и большие темные глаза, оттененные глубокими глазными впадинами. В глазах застыл испуг. Но он быстро исчез, когда мы представились.

— Вы фотограф Левинтер?

— Да, я.

— Вы были узником Яновского лагеря?

— Да, был.

Излагаем цель визита, приносим свои извинения, что пришли в столь поздний час. Левинтер оказался очень приветливым хозяином и щедрым рассказчиком. Ему и его жене удалось через заранее сделанный подкоп бежать из лагеря, унеся с собой значительную часть отснятых пленок и некоторые фотографии.

Подробный рассказ о событиях, запечатленных на каждом кадре пленки или фотографии, потребовал бы довольно обширного повествования. Здесь же я хочу написать об истории одной такой фотографии, свидетельствовавшей о беспредельном цинизме нацистов. Это фотография оркестра Яновского лагеря.