Сроку давности не подлежит

Итак, после многочасового разговора с Левинтером у нас в руках оказалось большое количество фотодокументов из жизни Яновского лагеря, в том числе и этот единственный в своем роде фотодокумент, подтверждавший, что рассказы оставшихся в живых узников Яновского лагеря о расстрелах под музыку — не плод больного воображения, расстроенного гитлеровским изуверством. На фотографии был запечатлен сомкнутый круг музыкантов, в центре его — дирижер, а в стороне стоят офицеры и солдаты СС во главе с начальством лагеря. На Нюрнбергском процессе мир услышал многочисленные свидетельства о расстрелах узников под музыку во многих фашистских лагерях смерти, но это было потом. А сейчас на Львовщине мы столкнулись с таким фактом впервые. Поэтому и старались восстановить жестокую истину во всех ее подробностях.

Во время массовых арестов представителей интеллигенции очередь дошла до профессора Штрикса. И когда в одну из ночей настойчиво постучали в его квартиру, профессор спокойно спросил стучавшихся, кто им нужен. Услышав ответ, он сам отворил дверь, понимая, что настал и его черед.

В прихожую вломились два эсэсовца.

— Одевайтесь, да поживее. Нам угодно, чтобы вы следовали за нами.

Жена бросилась к саквояжу, заранее приготовленному к этому визиту. Они ждали ареста со дня на день. Весь город в те дни жил в мучительном страхе.

— Вот и все, — сказал профессор, посмотрев на старого и преданного друга — беккеровский рояль, одиноко и беззащитно стоявший посреди комнаты.

Начальник Яновского лагеря, преуспевающий обер-штурмфюрер СС Густав Вильгауз встретил профессора с улыбкой.

— Вот и хорошо, господин Штрикс, чувствуйте себя здесь как дома. А теперь о деле. Представляю — мой помощник Рихард Рокито, ваш коллега по профессии, человек, надо сказать, с большой выдумкой. Он предложил осчастливить обитателей нашего хозяйства музыкой хорошего оркестра. Рокито в этом отношении классный специалист, он играл в ночных кабаре Польши и знает благостное влияние музыки на уставший организм человека. У нас здесь много уставших, и вы должны нам помочь облегчить их участь…

— Будете играть наши мелодии, вам надо только их аранжировать, а затем вы останетесь в оркестре, мы обеспечим вас питанием и жильем, и вы сможете заниматься своим любимым делом.

На этом начальник лагеря Вильгауз счел разговор законченным. Профессор поднялся, оглянувшись на автоматчика с овчаркой в дверях кабинета. И ему стало ясно, что теперь действительно конец. Отсюда живыми не уходят.

Музыку Вильгауз и Рокито заказали другому заключенному, имя которого тогда нам установить не удалось. Оставшиеся в живых узники лагеря говорили, что это было траурное произведение, насыщенное глубоким трагизмом, буквально крик отчаявшейся человеческой души.

Всю мучительную безысходность существования узников Яновского лагеря выразил композитор в мелодии, названной заключенными «Танго смерти».

— Кровь стыла в жилах и сердце цепенело, когда оркестр исполнял «Танго смерти», — говорили свидетели.

Мы пытались разыскать ноты или хотя бы людей, способных восстановить по памяти эту трагическую мелодию. Ведь лагерный оркестр исполнял ее ежедневно почти два года подряд, и за это время под звуки танго было уничтожено нацистами более двухсот тысяч человек. Но когда мы попросили бывших узников воспроизвести, пусть даже приблизительно, тему траурного сочинения, у них не хватило душевных сил заставить себя предаться страшным воспоминаниям.

Мы хорошо понимали этих людей и чувствовали, как трагически переплелись в их сознании звуки танго, треск пулеметных очередей, предсмертные крики обреченных и горы трупов, завершавшие эту страшную картину. От попыток предъявить в качестве обвинительного документа ноты пришлось отказаться. «Танго смерти», родившись в лагере, в нем и похоронено вместе с оркестрантами, которых уничтожили гитлеровцы, когда советские войска стремительным броском, продолжая освобождение украинской земли, летом 1944 года вышли на ближние подступы ко Львову.

Летом 1965 года у нас в стране проходил процесс над группой предателей, которые, как это было установлено в ходе судебного разбирательства, участвовали в пяти массовых расстрелах узников Яновского лагеря. Эти подсудимые подтвердили выводы Чрезвычайной государственной комиссии о том, что расстрелы заключенных в Яновском лагере проводились фашистами под музыку лагерного оркестра, исполнявшего «Танго смерти».

Свидетельница Анна Пойцер, работавшая судомойкой в солдатской кухне лагерной охраны, рассказала о последних минутах жизни музыкантов-смертников. Рано поседевшая женщина со следами тяжелых душевных мук и страданий на изможденном лице, говорила тихим срывающимся голосом, когда комок подступал к горлу, о том, что довелось ей видеть из окна солдатской кухни. Своей цепкой памятью она как бы сфотографировала каждый эпизод драмы, разыгравшейся на лагерном плацу, когда гитлеровцы начали ликвидировать музыкантов.