Срубить Дерево

Вскоре начали всходить луны - у Омикрона Сети-18 их было три, и непрерывно меняющийся узор лунных бликов на листьях ветви и цветах действовали усыпляюще. В своем новом обличии дерево было прекрасно. Птицы-хохотушки на ночь угомонились, а так как поблизости не было никаких поющих насекомых, стояла полная тишина.

Становилось все холоднее. Когда похолодало на столько, что изо рта у него пошел пар, Стронг забрался в палатку и втащил в нее через треугольный вход свой костер. Так он и сидел там в своем вишневом одиночестве, поджав ноги. Он очень устал. За костром, сверкая серебристым узором простиралась ветвь, и в безветрии ночи неподвижно висели разные серебряные листья.

В начале он увидел только отдельные штрихи: сияющую белизну ног, нежное мерцание рук; тьму, где его тело скрывала туника; расплывчатое серебристое пятно лица. Наконец все это соединилось, и она возникла там во всей своей бледной призрачной красоте. Она вышла из мрака и села по другую сторону костра. Сейчас лицо ее виделось гораздо отчетливей, чем днем, очаровательное сказочное миниатюрностью черт и яркой синевой глаз

Она долго хранила молчание, молчал и он, и они тихо сидели по обе стороны костра, а вокруг была ночь, серебряная, безмолвная и черная. И наконец он произнес:

- Это ты была там, на ветви, правда?.. И в шатре из листьев тоже была ты, и это ты стояла, прислонившись к стволу.

- В некотором смысле, - сказала она, - в некотором смысле это была я.

- И ты живешь на этом дереве...

- В некотором смысле. - повторила она. - В некотором смысле я живу на нем. - И потом: - почему земляне убивают деревья?

Он на мгновенье призадумался.

- По очень многим причинам, - сказал он. Если ты - Блюскиз, ты убиваешь их потому, что это дает тебе возможность проявить одну из тех немногих унаследованных тобою черт, которую белый человек не смог отнять у твоей расы, - презрение к высоте. Но сколько бы ты ни убивал их, твоя душа, душа американского индейца, корчится от ненависти к самому себе, ибо, по сути дела, ты причиняешь другим землянам то же самое, что белый человек причинил своей собственной. Если же ты Сухр, ты убиваешь их потому, что был рожден с душей обезьяны, и, умерщвляя деревья, ты испытываешь такое же удовлетворение, какое художнику приносит живопись, писателю - литературное творчество, композитору - создание музыкального произведения.

- А если ты - это ты?

Он почувствовал, что не сможет солгать.

- Тогда ты убиваешь их потому, что тебе не дано стать взрослым, произнес он. - Ты убиваешь их потому, что тебе нравится поклонение обывателей, тебе нравится, когда они хлопают по спине и угощают выпивкой. Потому, что тебе приятно, когда на улице хорошенькие девушки оборачиваются и глядят тебе вслед. Ты убиваешь их потому, что хитроумные компании вроде "Убийц деревьев инкорпорейтед" отлично понимают твою незрелость и незрелость сотен других таких, как ты, и они соблазняют тебя красивой зеленой униформой, соблазняют тебя тем, что посылают в школу древорубов и воспитывают там в надуманных традициях; тем, что сохраняют примитивные способы уничтожения деревьев, - ведь благодаря этим примитивным способам ты кажешься почти полубогом тому, кто наблюдает снизу, и почти мужчиной самому себе.

Так сорвите же нас, земляне, - произнесла она, - маленькие земляне, которые губят виноградники; ведь наши виноградник в цвету.

- Ты похитила это из моего сознания, - сказал он, - но ты обмолвилась. Там говорится "лисы", а не "земляне".

- Лисы не переживают крушения надежд. Я сказала так, как нужно.

- ...Да, - согласился он. - Ты сказала так, как нужно.

- А теперь мне пора идти. Я должна подготовиться к завтрашнему дню. Я буду на каждой ветви, которую ты срезаешь. Каждый упавший лист будет казаться тебе моей рукой, каждый умирающий цветок моим лицом.

- Мне очень жаль, - сказал он.

- Я знаю, - сказала она. - Но та часть твоей души, которая испытывает жалость, живет только ночью. Она всегда умирает на рассвете.

- Я устал, - произнес он. - Я ужасно устал. Мне нужно выспаться.

- Так спи, маленький землянин, у своего маленького игрушечного костра, в своей маленькой игрушечной палатке... Ложись, маленький землянин, и свернись калачиком в своей теплой уютной постели... Спи...

День второй

Его разбудили крики птиц-хохотушек, и, выбравшись из палатки, он увидел, как они порхают над древесными сводами, проносятся по зеленым коридорам, стремительно вырываются наружу сквозь ажурные отверстия в листве, розовые в свете зари.

Стоя на ветви, он выпрямился во весь рост, потянулся и полной грудь вдохнул прохладный утренний воздух. Потом включил передатчик.

- Что у вас на завтрак, мистер Райт?

Райт отозвался немедленно.

- Оладьи, мистер Стронг. Мы сейчас уничтожаем их, как голодные волки. Но пусть это вас не волнует: жена мэра уже готовит изрядную порцию специально для вас. Хорошо выспались?

- Неплохо.

- Рад это слышать. Сегодня вам придется попотеть. Ведь вам достанутся ветви побольше. Уже заарканили какую-нибудь симпатичную дриаду?

- Нет. Забудьте о дриадах, мистер Райт, переправьте-ка лучше сюда оладьи.