Срыв

Игорь Алексеевич тяжко вздохнул:

– У нас было относительно вас другое мнение. Мои советники доказали мне, что вы болеете за людей, и, судя по тому, что я о вас читал, это так. А на деле… Извините, что мы вас пригласили. – Он сделал движение подняться, но не поднялся, а спросил, глядя одним глазом в мои глаза, а другим – куда-то в висок: – Вы считаете, что человек изначально порочен? Что он уже рождается вором, скандалистом?

– Ну, не все. Не все, конечно… – Я давным-давно ни с кем не спорил на эти темы; споры о человеке остались где-то в юности, на пороге взрослой жизни, а потом стало не до того, и сейчас, получив возможность высказаться, я увлекся. – Есть предрасположенность, наследственность. И, по сути, ребенка уже в три года видно… видно, каким он будет. И если ребенок в три года ворует, дерется, ведет себя плохо, то ничем его не перевоспитаешь…

– Но ведь это фашизм, – перебил Игорь Алексеевич. – Вы что, фашист?

Я вздрогнул, почувствовал, как меня заливает бешенство. Но отозвался внешне спокойно:

– Зачем вы меня оскорбляете?

– Нет, я не оскорбляю, я констатирую. Есть демократы, есть монархисты, есть фашисты… Если вы готовы отбраковывать людей в трехлетнем возрасте, то как это назвать?

– Я не отбраковываю. Я принимаю людей с недостатками, даже злодеев, как данность. К тому же, – бешенство пригасло, хотелось продолжать разговаривать, сказать что-то такое, что знакомым людям я не скажу, – к тому же мне такие люди необходимы.

– Для чего?

– А о ком мне писать, если они исчезнут? Литература существует на том, что описывает человеческие пороки.

Бизнесмен совсем невесело засмеялся:

– Отлично! А мы этого не учли!.. М-да, – оборвав смех, произнес серьезно, – я готов платить сто тысяч долларов, а найти тех, кто бы сформулировал кодекс, создал комплекс, не могу. Что же это такое происходит с людьми?

Сто тысяч долларов вернули меня из болтовни в неблагополучную реальность. Неблагополучную для меня и моей семьи… Сто тысяч долларов – это примерно три лимона рублей. Как самая денежная литпремия России, которая мне не светит…

– Что нужно конкретно делать? – спросил я.

– Обосновать, почему человек должен быть честным, поступать справедливо, думать о других, хорошо делать свое дело. – Игорь Алексеевич взял одну из толстых книг. – Вот «Жизненная конвенция». В нее входят разделы «Безупречная общность», «Добродетельное соучастие», «Внутренняя гармония»…

Черт меня дернул ляпнуть:

– Вот видите, у вас же все есть.

– Ничего еще нет! – вскричал бизнесмен и открыл книгу, полистал – несколько сотен страниц были пусты; увидев мой недоуменный взгляд, он объяснил: – Есть архитектура, а наполнения пока нет. Его и предстоит создать…

Я представил себя сидящим над этой книгой и заполняющим белые страницы умными, безупречно умными и абсолютно правильными мыслями. Создаю обоснование для идеальной общности людей, прочитав которое, миллионы индивидов сольются в этой общности… Внутренняя гармония…

Меня замутило. То ли от грандиозности труда, то ли от тяжести его. Бывает, пронесешь слишком тяжелую сумку, и начинает подташнивать… Так и сейчас.

– Но ведь, – вспомнил, – есть ведь Новый Завет, десятки учений, в которых уже сказано, как стать правильным.

– Вы о религии? Нет, это не наш путь. Любое религиозное течение по сути своей агрессивно, Иисус Христос на самом-то деле – очень жестокий человек. Он не терпел компромиссов. Призывал разрушать семьи, если кто-то из членов не следует за ним… Мы этого не хотим.

– Извините, но ведь невозможно, чтобы все люди присоединились к вашему комплексу… конвенции то есть…

– А мы считаем, что это возможно. Впрочем, мы с вами пошли по второму кругу… Что ж, жаль, что вы не верите в наше дело. К сожалению, мы в вас ошиблись. – И Игорь Алексеевич снова хотел подняться.

– Желаю вам успеха в вашем деле, – сказал я с усмешкой, поняв, что разговор окончен.

Бизнесмен дернул головой.

– Не надо так с нами. – В голосе послышалась угроза.

– В смысле?

– Не надо иронии. Здесь собрались очень серьезные ребята.

– Да какая ирония…

– Всё, я вас больше не задерживаю.

Я встал и пошел к дверям. Игорь Алексеевич поднял трубку телефона и стал нажимать кнопки на корпусе. Мне стало страшно: сейчас скажет там кому-нибудь, что я ему, крутому, из «Форбс», нахамил, велит разобраться. От этих «серьезных ребят» можно ожидать чего угодно.

Хотел вызвать лифт, но увидел зеленый указатель с бегущим человечком. Спустился по лестнице на два этажа и тогда уж поехал на лифте. Но чувство, что сейчас меня подхватят за руки и поведут куда-то, усиливалось… Выбежал из здания и, даже не покурив, рванул в торговый центр. Затеряться…

Убеждал себя, что ничего со мной не сделают, и умом соглашался, а сердце колотилось, ноги дрожали. Пот щипал спину.

– Связался, блин, – шептал дрожащим голосом. – Сто тысяч долларов… Получай теперь…

Тогда я не мог понять, почему нахожусь в таком состоянии, чего так испугался, до паники. Лишь позже осознал, что это сработала самозащита. За страхом погони я пытался спрятать страх потери такой выгодной работы.