Срывайте маски!

В 1930-е гг. такой же трюк, говорят, проделали два журналиста — не с целью наживы, а чтобы продемонстрировать уязвимость бюрократии перед лицом находчивых мошенников. Они поставили себе задачу легитимировать мифическую организацию и получить заказы на предлагаемую ею столь же мифическую продукцию. Заговорщики с помощью некой хитрости сумели раздобыть официальный штамп несуществующего Всесоюзного треста по эксплуатации метеоритных металлов, напечатали бланки и послали ряду промышленных предприятий письма с предложением поставить высококачественный металл, полученный из метеоритов, которые (как утверждал дутый трест) должны в ближайшем будущем в определенные дни упасть в Средней Азии. Несмотря на всю нелепость предложения, на него откликнулось множество различных экономических ведомств, в том числе Автомобильный трест, предложивший автомобили в обмен на металл. Ответные письма были предъявлены в Государственный банк, который ссудил крупную сумму на расширение деятельности треста. Затем заговорщики запросили у Наркомата тяжелой промышленности разрешение на строительство завода для обработки их «особых металлов» — и тут, наконец, кто-то почуял неладное. К большому разочарованию журналистов, им запретили публиковать эту историю, поскольку она выставляла на посмешище слишком много должностных лиц^{634}.[242]

Провинциальные советские управленцы в 1920-1930-е гг. сильно зависели от визитов уполномоченных разных учреждений и членов политического руководства, которые регулярно наезжали к ним с проверкой или для наведения порядка. Подобная практика также порождала злоупотребления. Уже известный нам Громов, как мы помним, выдавал себя на Дальнем Востоке за эмиссара наркома продовольствия А. И. Микояна^{635}. Другой мошенник, проворачивая свои делишки в провинции, представлялся скромнее — «московским уполномоченным Главпрофобра[243]». Этот «ученик Остапа Бендера», как назвали его «Известия», открывал в провинциальных городах платные курсы по бухгалтерскому учету за 120 рублей (с оплатой вперед), рекламируя их с надлежащим соблюдением всех советских формул (например, члены партии и комсомола принимались на курсы в первую очередь). Занятия начинались лекцией «Место бухгалтерского учета в мировой экономике». После столь многообещающего вступления жулик скрывался вместе с собранными деньгами^{636}.[244]

Одна из самых странных историй с участием мнимых «уполномоченных» произошла в 1927 г. в Джетысуйской области Казахстана, где коммунист по фамилии Мухаровский объявил себя уполномоченным «московского центра» партийной оппозиции. Мухаровский, по-видимому, действительно принадлежал к небольшой группе местных сторонников оппозиции (за что был исключен из партии), а также мошенником, вытянувшим у казахских организаций 9 000 рублей и новую пишущую машинку. Однако роль представителя «московского центра» он, скорее всего, играл в попытке шантажировать местных руководителей промышленности, поскольку от имени этого «центра» передавал им требование скрывать, из тактических соображений, их предполагаемые симпатии к оппозиции, но поддерживать ее дело, помогая деньгами исключенным оппозиционерам, в частности самому Мухаровскому^{637}.[245]

Большой популярностью у жуликов пользовалась личина сотрудника ОГПУ/НКВД. Громов, как известно, носил форму ОГПУ^{638}. Газеты часто сообщали о ворах, которые проникали в квартиры под видом оперативников органов внутренних дел, проводили там обыск и «конфисковали» все ценное^{639}.[246] Один предприимчивый жулик, назвавшись сотрудником НКВД, убедил ряд московских коммерческих магазинов позволить ему «обыскивать» покупателей под предлогом проверки документов^{640}. Иногда к такого рода притворству прибегали по другим мотивам, например, чтобы завоевать престиж в местном сообществе. Один крестьянин со Средней Волги объявил себя агентом НКВД и сказал другим колхозникам, что, «если у кого есть жалобы, пусть ему отдадут, а он их пустит в ход»^{641}.[247]

Литературному Остапу Бендеру однажды довелось изображать журналиста, то же самое делали и реальные мошенники^{642}. Еще одна проделка, аналогичная бендеровской, которая имела место в действительности и попала в газеты, — выступление в роли шахматного гроссмейстера (в «Двенадцати стульях» Бендер таким путем выманил у жителей деревни Васюки 50 рублей^{643}). В 1934 г. «Известия» сообщили, что бывший заключенный по фамилии Шкрябков (в отличие от Бендера, хорошо игравший в шахматы) написал себе рекомендательные письма на бланках шахматного журнала и под именем хорошо известного в стране шахматиста ездил по Советскому Союзу, проводя сеансы одновременной игры^{644}.