В январе 1919 года Вильсон представил свой план на Парижской мирной конференции – в противовес альтернативной повестке дня, предложенной Британией, Францией и Италией. В свете исключительной важности вопроса обсуждение велось на закрытой сессии, куда Германия и Советская Россия не были допущены. Предложение Вильсона о свободе торговли и мореходства не встретили должного отклика у остальных участников конференции. Не лучше обстояло дело и с правом наций на самоопределение: оно вступало в противоречие с существовавшими территориальными соглашениями. Принятая в результате система мандатов служила не уничтожению колониальной системы, а, скорее, ее перераспределению. Предложение о разоружении прошло, но только применительно к побежденным государствам. Мало того, выигравшие войну европейские союзники планировали примерно покарать врагов, раздробив их территории, равно как и проживавшие на них народы. Поскольку основной виновницей войны считалась Германия, то на нее налагался штраф в размере 30 млрд долларов – так сказать, в порядке компенсации расходов. Вильсону трудно было возражать, поскольку он никогда не выставлял свои мирные принципы в качестве предварительного условия для вступления Соединенных Штатов в войну. И вот теперь европейские союзники вынудили его пойти на уступки в основных вопросах.
Тем не менее Вильсон не желал отказываться от Лиги Наций. Он верил, что организация коллективной безопасности покончит с войнами и обеспечит стабильный мир во всем мире. Он надеялся, что сумеет добиться от сената ратификации мирного договора (а следовательно, и устава Лиги Наций как составной части). Однако и здесь президента ожидало горькое разочарование, отчасти по его собственной вине. Хотя на выборах 1918 года республиканцы сумели обеспечить себе большинство мест в Конгрессе, Вильсон не включил никого из них в состав «Мирной комиссии». Понятно, что обманутые в ожиданиях республиканцы не склонны были поддерживать президента. Они не преминули указать на многочисленные отступления от «программы мира», которые допускал сам Вильсон.
Наибольшие нарекания у критиков вызывал тот факт, что в случае ратификации мирного договора Соединенные Штаты должны будут подчиняться решениям Лиги Наций.
В этом вопросе вильсоновский идеализм действительно вступал в противоречие с американской традицией, предполагавшей независимость внешней политики. Пока США оставались вне всяких международных союзов, они были вольны выбирать, когда и куда им вмешиваться. Вступление в Лигу Наций, доказывал республиканский сенатор Уильям Э. Борах, противоречит национальным принципам американцев. Если договор будет утвержден, то Америке придется «раз и навсегда отказаться от своей великой политики «неприсоединения к запутанным европейским союзам», на которой вот уже сто пятьдесят лет базируется сила республики». Кроме того, данный мирный договор ущемлял «право нашего народа самостоятельно управлять своей судьбой, не подвергаясь никаким ограничениям – ни моральным, ни юридическим – со стороны иностранных держав». Концепция коллективной безопасности, столь милая сердцу Вильсона, вызвала дружное возмущение у тех, кто видел в ней угрозу американской независимости.
Критики потребовали внести необходимые изменения в устав Лиги Наций. Президент отказался идти на уступки. Вместо того он отправился в длительный тур по штатам, повсюду пропагандируя мирный договор и свое детище, Лигу Наций. Осенью 1919 года он вернулся в Вашингтон – вконец измотанный постоянными переездами и напряженным расписанием встреч. Второго октября у Вильсона случился обширный инсульт, который сделал его практически нетрудоспособным на оставшиеся полтора года президентства. В ноябре того же года сенат отказался ратифицировать Версальский договор. В 1921 году Соединенные Штаты подписали сепаратные мирные договоры с Германией, Австрией и Венгрией.