США. PRO ET CONTRA. Глазами русских американцев

В 1846 году Линкольна избрали в Конгресс Соединенных Штатов. Как и ожидала, без всякого сомнения, Мэри, его политическая карьер а шла на подъем. Линкольн должен был переехать в Washington, D. C., где Конгресс заседал большую часть года. Возбужденная избранием мужа, Мэри решила, что она и мальчики, Роберт и новорожденный Эдди Линкольн, поедут вместе с ним.

Это было неслыханно, чтобы жены политиков сопровождали своих мужей в Вашингтон. Мэри Тодд-Линкольн была таким исключением. Она считала себя политическим партнером мужа и собиралась быть при нем, чтобы дать ему, когда нужно, совет и изучить на месте все ходы и выходы, все тайные вашингтонские интриги. Таковы были ее заносчивые планы. Но пока Линкольн заседал днем в Конгрессе, а вечером общался с нужными людьми на политических тусовках, Мэри с детьми жила в меблированных комнатах, почти всегда одна, занятая не большой политикой, как мечтала, а возней с детьми.

Не выдержав скучнейшей рутины столицы и в отвратительном самочувствии, Мэри отбыла с детьми к родственникам в Кентукки. В разлуке супруги писали друг другу длинные откровенные письма. Они обменивались взаимной нежностью и заботой, они, очевидно, скучали и тосковали в одиночестве. Но эти письма через шесть лет после свадьбы свидетельствуют о том, что уже тогда Мэри вела себя ненормально и что Линкольн-конгрессмен стыдился и краснел за нее. В Вашингтоне, не удовлетворив своего интереса к политике, Мэри впала в депрессию, страдала нервными спазмами, заперлась в своей комнате и выходила только за едой. С мужем она постоянно ссорилась и бранилась. После трех месяцев такой невыносимой жизни она и уехала с детьми в Кентукки, но вскоре захотела возвратиться. В ответном письме Линкольн спрашивает: «Обещаешь ли ты быть хорошей гёрлой во всем, если я соглашусь?»

«Беспрерывный ад семейной жизни…»

Семейная жизнь Линкольнов продлилась двадцать два с половиной года. Несомненно, что в последние годы совместного житья Линкольн испытывал что-то вроде домашнего ада. Утратив всякое понятие о деньгах, Мэри предъявляла мужу чудовищные счета. Несмотря на общее мнение, что Мэри Линкольн была безумная мотовка, а ее муж — образец экономии, из письма Линкольна от 1848 года ясно, что супруги разделяли интерес к покупкам, желание принарядиться по средствам. «Как только ты уехала, — пишет Авраам своей Молли, — я прикупил, что показалось мне очень хорошеньким набором нагрудных запонок для рубашки — такие скромные и маленькие запонки из гагата, оправленного в золото, и стоят-то всего 50 центов за штуку, или $1.50 за комплект». В то время Линкольны оба придерживались бережливости, ибо средства на жизнь были скромны. А позднейшие Мэрины безумные и бессмысленные траты — например, на шали стоимостью в $1,000 каждая (в те времена столько стоила дорожная коляска!) — говорят о гнетущем отчаянии, душевном надломе и бедствиях — всё, что с лихвой обрушилось на обоих Линкольнов во время президентствования, пришедшегося на Гражданскую войну.

Похоже, супружеская жизнь Авраама и Мэри в Спрингфилде была бурной и нервозной, с частыми вспышками скандалов со стороны Мэри. Соседи вспоминали, как Мэри истерически кричала на мужа, когда была не в духе. Линкольн стоически терпел приступы гнева и дурное настроение своей жены и частенько уламывал ее к миру. Но иногда и он не выдерживал. Тем более что Мэри в запальчивости не делала различия между домом и улицей. Ближайший сосед Линкольнов наблюдал, как миссис Линкольн с ножом в руке гонялась за мужем по улице (в 1856-м или 1857-м). Спасающийся бегством Линкольн заметил людей, идущих навстречу.

Сбитый таким образом с пути, он «вдруг круто развернулся, схватил жену за ее тяжелую задницу — за ее бедра, если хотите, — быстренько затолкал ее в заднюю дверь своего дома — и с силой давил на нее, запихивал внутрь, одновременно шлепая ее по толстому заду и приговаривая: „Вот так тебе, будь ты проклята! Будешь теперь сидеть дома и не позорить нас перед всем миром!“» До сих пор неизвестно, что сталось с ножом.

Кто виноват?

Как видим, семейный покой и счастье не часто улыбались Линкольну. Но и он бывал нечуток, насмешлив и просто груб со своей женой — чувствительной, нервной, сумасшедшей и задавленной домом, воспитанием детей и активной помощью политической карьере мужа.

Другой сосед по Спрингфилду — он 19 лет жил поблизости от Линкольнов — рассказывал, что в общем-то они ладили неплохо, «пока дьявол не вселялся в миссис Линкольн», и тогда мистер Линкольн «брал за руку одного из сыновей и уходил из дома на улицу и потешался над ней, не обращая на нее ну никакого внимания, пока она пребывала в таком бредовом, яростном и неистовом состоянии». Этот же сосед очень жалел и сочувствовал Мэри Линкольн. Он знал, как тяжело ей одной подымать семью, как одиноко ей во время долгих отлучек мужа.