Ссора с патриархом

— В конце концов, ты все-таки сын моего брата!.. Иди посмотри!

Коллекция еще находилась у него в комнате и была расставлена на комодах и столиках. Он должен был передать ее покупателю на следующий день и ни на минуту не отлучался из гостиницы, охраняя свои сокровища, а кроме того, хотел насмотреться на них напоследок. Он никогда больше не увидит эти драгоценнейшие предметы, которые вот уже три десятилетия составляли его радость, его гордость! Он чувствовал, как у него сжимается сердце, когда он думает об этом. Утешала одна лишь мысль, что его имя будет указано на табличке в лондонском музее, — таково было условие сделки. Этот лорд покупал по поручению одного лондонского музея.

— Тридцать тысяч лир, дорогой племянник!

— Вы считаете, это много? Вы же потратили по крайней мере вдвое больше.

— Вздор! Десять лир сегодня, двадцать вчера… А возвращаются все сразу… В эти-то трудные времена!

— Рад за вас. Но вам не следовало бы снова браться за это дело — опять растратите.

— Ах, если бы ты все-таки позволил мне!.. Указание точное: Казаликкьо! Сейчас там нет никакой деревни, ни большой ни маленькой. Но в древности она должна была там быть. Названия не даются случайно. Недаром говорят: в Казаликкьо есть сокровища!

— Что, если я сделаю вам одно предложение? — прервал маркиз.

— Какое?

— Я помогу вам освободиться от искушения растратить эти несчастные тридцать тысяч лир. Вложите две трети из них в постройки для аграрного общества, основанного мною. Я приехал сюда, чтобы получить заем в семьдесят тысяч лир на эти цели.

— Мы еще поговорим об этом… А пока посмотри: только эта ваза стоит шесть тысяч лир! Расцвет греческой культуры! Сизиф, толкающий камень в гору… Мифология!.. До рождества Христова!

— А я думаю о том, что вы уничтожили виноградники в Порраццо, чтобы разрыть могильники!.. Вам бы следовало вновь посадить их. Земли в Порраццо словно предназначены для винограда.

— Мы еще поговорим об этом, племянник. У тебя голова занята виноградниками, винами. А я вина не пью, ты ведь знаешь.

— Зато другие пьют и вынуждены покупать его.

— Не посадишь ведь ты виноград и в Казаликкьо! Дай мне сначала хотя бы попытаться. Когда о каком-то месте говорят: «Там сокровища», это значит…

— Ну хорошо, копайте в Казаликкьо!

Кавалер дон Тиндаро бросился ему на шею.

— Тогда… все, что хочешь… Две трети — нет! Половину — пятнадцать тысяч лир… Но если там окажутся хотя бы две вазы такой же ценности, как эта с Сизифом!..

— А если их не окажется?

— Я вижу их отсюда. Мне представляется, они уже у меня в руках… Но минутку!.. А этот безбожниктоже входит в твое общество?

— О дядя! Пора кончать с этим, он ведь ваш зять.

— Ничего подобного! Пока не обвенчается в церкви…

— Обвенчается, уверяю вас, рано или поздно. Пока же по закону…

Дон Тиндаро, помрачнев, сделал шаг назад.

— Мне говорили, — продолжал сквозь зубы кавалер, — что вы помирились, как будто обида была нанесена только мне одному, а не всем родственникам. Женщина из рода Роккавердина… сожительница — не жена! Его сожительница! — повторил он. — И это — моя дочь! Для церкви этот брак… как вы его называете?

— Гражданский.

— Не гражданский… Скотский брак!.. Вот как надо его называть! Для церкви он ровно ничего не значит…

— С вашими предрассудками!..

— Предрассудками? Одна из семи христианских заповедей — предрассудок? Ты, значит, тоже стал безбожником,как он? Ты тоже… ты ведь женишься — я знаю, что женишься, от других узнал, случайно! Но неважно! И тоже не будешь венчаться в церкви?

— Я… я поступлю, как все.

Маркиз покраснел. Ему и прежде уже не раз приходилось краснеть и чувствовать себя неловко перед тетушкой баронессой и особенно перед Цозимой — из-за того, что был неискренен в том, что касалось его изменившегося отношения к религии. Но на этот раз он покраснел и от неожиданной мысли, что вот уже больше года, как его жизнь стала сплошным лицемерием, беспрестанной ложью даже самому себе. Мгновения было достаточно, чтобы он понял, что жажда деятельности, охватившая его, и стремление отвлечься были инстинктивной попыткой убаюкать себя, заставить умолкнуть внутренний голос, который грозил зазвучать тем громче, чем сильнее он пытался его заглушить.

— Как поступают все? — подхватил дои Тиндаро. — Как обязаны поступать все, замечу я тебе. Ты ведь истинный христианин?

— Я пока еще не порвал с церковью!

— И этот безбожниктоже не порвал!

— Вспомните, ведь Евангелие учит прощать обиды. И потом, к некоторым людям нужно находить правильный подход. По-хорошему можно добиться много такого, чего не добьешься по-плохому.