СССР-2061

– Пожалуйста, оставьте это. Лучше переходите сразу к делу, а то я подумаю, что вы решили за мной приударить.

– Обижаете, Екатерина Ивановна. Разве я не могу поухаживать за симпатичной мне женщиной? К тому же я даже постарше вас буду, так что, не будь вы формально моей подчиненной, мог бы и приударить.

– Нехорошо, Михаил Григорьевич, напоминать женщине о ее возрасте. Тем более ваши подчиненные делают это по десять раз на день. – Она отпила из чашки, с насмешкой глядя поверх нее на Старика. – Вы ведь не за этим меня сюда пригласили. Переходите к делу, покончим с ним быстрее, чтобы я не мучила вас.

Лихнецкий, затаившийся в углу дивана, с удовольствием наблюдал разворачивающуюся сцену. Обычно прущий напролом Старик, сметающий любое сопротивление, вот уже пятнадцать минут изображал из себя соловья, поющего серенаду. Получалось плохо.

– Хорошо. – В голосе Старика прорезалась усталая хрипотца. – Зарянка, я хочу, чтобы вы выслушали меня не как доброволец, не как женщина с улицы, а как член нашей команды, всех тех, кто делает нашу космическую программу. Вы видели нашу работу, жили рядом с нами, делали наше общее дело. Я хочу, чтобы вы выслушали меня с полным пониманием ситуации. Будем предельно откровенными – да, вы можете получить место в экспедиции. Но вы просто не вернетесь из нее. Вы уже далеко не молоды, вы просто не выдержите этих колоссальных нагрузок. Да, вы долетите до Марса, возможно, даже осилите высадку. Но обратно вы не прилетите, что бы вам ни говорили.

Старик поднял руку, призывая не перебивать его.

– Возможно, вы не считаете это потерей. И вне зависимости от того, чем это закончится, хотите использовать этот шанс. Но послушайте, чем это обернется для всех нас. Это станет трагедией. Все те, кто сейчас поддерживает вас, оплюют нашу космонавтику с ног до головы. Никто не вспомнит наших предупреждений. Нас будут винить в вашей смерти, всех тех, кто помогал вам здесь, всех тех мальчишек и девчонок, что только готовятся к полетам, не разбирая, обольют грязью. И на долгие годы полеты дальше Луны будут нам закрыты. Нам просто не дадут финансирование после такого фиаско. А теперь ответьте мне – хотите ли вы для всех тех, кто помогал вам все эти месяцы, такого будущего? Отблагодарите ли вы их за доброту таким образом? – Устало опустив руки, Старик продолжил: – Я не предлагаю вам отказаться от экспедиции просто так. Мы готовы предоставить вам хорошую альтернативу – полноценную полугодовую работу на лунной базе. Через семь месяцев, через одну смену. Мы выделим вам время и средства для реализации вашей программы. Дадим столько часов эфира с Землей, сколько нужно, поможем по всем направлениям. Это хорошее предложение. Большего я вам не могу дать. Если вы не согласитесь, я официально сниму вас с программы добровольцев по состоянию здоровья, под свою ответственность. Я не могу рисковать будущим космонавтики ради одной вас.

Екатерина Ивановна, внезапно ставшая предельно серьезной, повернулась к Лихнецкому.

– Сережа, вы не могли бы нас оставить? Я хочу поговорить с Михаилом Григорьевичем с глазу на глаз.

Лихнецкий кивнул, вышел за дверь. Сел в приемной и стал ждать.

Минуты текли медленно, как тягучий и приторный кисель. Тишина раздражала. Хотелось подкрасться к двери и, припав к замочной скважине ухом, подслушать, что там происходит. Что Зарянка решила сказать Старику? Что такого секретного? Чем она будет убеждать его, чтобы он оставил ее в программе экспедиции?

Когда дверь наконец открылась, Старик позвал Сергея и попросил его провести пресс-конференцию.

– Зарянка будет выполнять свою научную программу на лунной базе. Вылет согласно плану с ближайшей сменой. Красивые формулировки придумай сам. Ну и Екатерину Ивановну подключи, пусть тоже скажет пару слов, обоснует свое решение. Если Тоцкий появится, шли его ко мне.

На лице Старика блуждало странное задумчивое выражение человека, который не понимает, выиграл он или проиграл.

* * *

Лихнецкий примчался на дачу к Старику, отгуливавшему отпуск. Развалившись в кресле-качалке на веранде, шеф пил чай из огромной кружки и, увидев Сергея, жестом запретил что-либо говорить.

– Зарянке опять запретили вылет на Землю по состоянию здоровья?

Сергей кивнул.

– Она вместе с врачами настаивает на еще одном полугодии на станции?

Не дожидаясь еще одного кивка, Старик ухмыльнулся.

– И ты приехал ко мне за санкцией вернуть ее приказом. Так? А я не дам. Пойди на кухню, налей себе чаю. И печенье возьми, сам сегодня испек.

Пока Лихнецкий гремел в доме посудой, Старик щурился на солнце и грустно улыбался, словно вспоминая что-то. Вернувшийся Сергей присел рядом на табурет.