СССР-2061

Зато про «Мэриголд» всем все было известно точно. Что они сделают, если передача данных все же не удалась. Что сделают, если получат претензии от «Хоум Ги».

Все о’кей, предусмотренные контрактом риски. У Лу Джеггинса были старики в Оклахоме, и отцу, славному мистеру Джеггинсу, нужна регенерационная квота. У мрачного здоровяка Гарсиа – восемь сестер в бразильской дыре, в пластиковой фавеле. У Эммельсент, наверное, тоже кто-то был, Раст иногда думал, что дети. А у самого Раста просто не было мозгов. По крайней мере, если верить Эммельсент.

Раст копался в железе несколько часов. Без толку. Ничего, кроме слабых SOS-сигналов физиорегистратора с браслета Джеггинса. По всему выходило, что надо идти наудачу, и как можно скорее. А тех, кто идти не может, – бросить, иначе они все сдохнут в этом чертовом лесу. По всему выходило, что Джеггинса надо бросить, и Раст ничего не мог сделать для него напоследок – даже пакетов с физраствором не осталось. Он не хотел дожидаться, пока кто-нибудь (Эммельсент, конечно) скажет это вслух.

Когда Гарсиа выдернул из его уха микронаушник и ткнул пальцем куда-то в сторону просеки, Раст в тысячный раз вспоминал, как пообещал мистеру Джеггинсу приглядеть за Лу: как всегда, как обычно, беспечно пообещал после пирога с яблочным джемом, слегка отдающим машинным маслом…

Раста мутило от приближающегося гула мотора и треска веток, от мысли о перестрелке и напряженного ожидания. Вчерашняя лихорадка, похоже, снова давала о себе знать. Когда стало действительно громко, Гарсиа поднял пистолет, а Раст сразу два: свой и тот, что на всякий случай незаметно вытащил у Эммельсент. Что бы это ни было, уничтожать это стоило только в самом крайнем случае. Обезвредить, изучить, использовать, вдруг это шанс. Или нет, стрелять сразу, опередить? Если бы знать, если бы только знать…

– Стоять! – крикнул Раст, выходя из зарослей.

Гость остановился. Это был не поисковый патруль, а всего лишь один человек на заляпанном грязью квадроцикле. Молодая загорелая женщина, одетая в костюм химзащиты, больше похожий на исследовательский, чем на военный. Она тяжело дышала, приоткрыв рот, и показывала Расту свои поднятые ладони.

– Я не представляю угрозы. Вам нечего опасаться. Я знаю, что вам требуется помощь.

У нее был мягкий, правильный английский с канадской протяжностью, какой бывает у выпускников дальневосточных обменных программ. Раст был знаком с парой таких, стажировавшихся в «Мэриголд», загоняли они его за два месяца работы по-советски.

«Я не представляю угрозы», кто вообще так говорит? Уж точно не люди.

– Кто такая?

Она постучала двумя пальцами по громоздкому смартбраслету на предплечье, Раст навел сканер своего на непонятные крючки на голографическом экране и прочитал в окне автоматического переводчика «Лидия А. Смирнова, специалист, Всесоюзный ресурсный центр инженерной микробиологии» и длинный адрес с «областями» и «отделениями».

– Вашему товарищу нужна помощь, не так ли? По дороге я поймала сигнал с его физиорегистраторного блока. – Специалист Смирнова смотрела не на них и их пушки, а на Джеггинса.

Заставить ее вытащить их отсюда, вот что нужно.

Эммельсент шагнула вперед, не дожидаясь приказа.

– Мы не просили о помощи.

– Верно. Но он отказаться уже не может. А через пару суток и вы не сможете.

– Пропустим разговор об альтруизме?

– Пропустим. Все люди сестры. – Смирнова протянула руку, и Эммельсент, помедлив, крепко пожала открытую ладонь. Они улыбнулись друг другу по-деловому, одновременно равнодушно и понимающе. Как умеют люди, привыкшие делать вид, что все в порядке, когда вокруг постоянно какой-то трэш, вроде медсестер из гнойной хирургии (этой метафорой с Растом потом поделился Гарсиа, который говорил редко, но иногда неожиданно поэтично). Наверное, у Эммельсент действительно были дети. Или дело было в победившем феминизме.

Гарсиа опустил пистолет молча.

– Командир отряда я, – все-таки сказал Раст.

– У тебя руки заняты, – ответила Смирнова как-то так, что он не разозлился, как ни старался.

Где уж тут тратить силы на злость.

Смирнова подошла к Джеггинсу, опустилась на одно колено, коснулась бледного лба, слабо вздымающейся груди и потянулась к физиорегистратору.

– Могу я спросить, что случилось с вами? – спросила она, не отрываясь от экрана.

Хороший вопрос. С промышленным шпионажем в Союзе наверняка строго, как и со всем остальным.

– Мы… мы журналисты, – выдал Раст.

Черт. Вот же черт.

Эммельсент закашлялась и ядовито добавила:

– Да, делаем специальный репортаж об алмазных шахтах.

Специалиста Смирнову этот фарс не заинтересовал.

– Я имею в виду физиохронику. Приступы лихорадки, высокий билирубин, признаки анемии?

Эммельсент и Гарсиа мрачно переглянулись, а Раст сразу кивнул, подумав, что это может помочь Джеггинсу. Выглядел он, похоже, недостаточно невозмутимо, потому что объяснять Смирнова стала именно ему:

– У вашего товарища алгидная малярия, причем я почти уверена, что это парафальцепарум.