СССР 2061 (СИ)

— Нам сюда — Степан повернул направо. Обойдя крайние дома, он двинулся к невысокой каменной постройке, рядом с которой высилась гора опилок, и лежали пахнущие смолой бревна. Молодой человек постучал в широкую дверь, и вскоре оттуда вышел высокий худощавый человек. Небольшая рыжеватая бородка затеняла нижнюю половину лица, вторую покрывали большие защитные очки.

— Привет, Леонид.

Бородач поднял очки и подслеповато уставился на Удальцова: — Степан, ты?!

Они обнялись крепко, как старые друзья.

— Я вижу, у вас что-то случилось?

— Ох! Тебе лучше не знать — Степан нахмурился. Они сидели в большой комнате деревянного домика, стоявшего рядом с мастерской, она же служила и кухней.

— Надо отсидеться?

— Понимаешь.

— Оставайся тогда здесь. Продукты в холодильнике, на кухне все есть, белье и одеяла в комоде. Я все равно живу в соседней деревне, а здесь же иногда останавливаются приятели художники.

— Спасибо, Леонид.

Удальцов встал и вышел на широкую веранду. Солнце уже садилось, выглянув из облаков, и заливая багряным светом призрачный вечерний мир, играя яркими бликами на стекле и воде.

— Мир все еще жесток, Степан?

— Ну не всем же забиваться в келью, Леня. Не так это просто, развернуть жизнь в новое русло.

— Надо признать, вы многого достигли. Хотя примерять на себя лавры Бога….

— Ты опять о том, можно ли изменить человека, падшее в прошлом существо?

— Многие пытались.

— Даже по христианским понятиям человек создан по подобию божьему. С этими ты согласен?

Леонид сощурил глаза и скрестил руки, видимо они продолжали старый спор.

— Поэтому согласись также с тем, что человеку тогда надо соответствовать подобной высокой планке. Пока же мы в мире наблюдаем его полную деградацию, пародию на человека-зверя.

— Но насильно человеческое существо поднять невозможно. Вспомни прошлый, неудавшийся эксперимент!

— Ну, я бы не стал его называть неудавшимся. Он все-таки зажег в человеке надежду на лучшее, улучшил в итоге человечество.

— Какой ценой…

— За цену позже пришлось заплатить всеобщим неприятием и отторжением. Но тот, кто ничего не делает, тот и не ошибается. Историю творили такие же неидеальные люди, других тогда не было. Зависть, эгоизм, карьеризм, обычные человеческие недостатки. Они в конечном итоге и погубили хорошее дело.

— И кто же дал им тогда право вмешиваться в судьбы людские?

— Право берут, а не просят, Леня. Это было всегда и во все времена. Но согласись, тогда старались ведь не только для себя, но и для общества. Ростки хорошего понемногу прорастали везде, они, в конце концов, опутали все наше общество, начав некий симбиоз новых, более светлых отношений и обычного мещанского взгляда на жизнь. И даже после капиталистической реставрации они остались внутри общества. Холуям буржуазной власти так и не удалось выжечь их из людских сердец. А все потому, что новые отношения полностью соответствовали русской ментальности, вековым мечтам народа. Они не отторгались от его живого тела, как более поздние насаждения "эпохи потребительства".

— С этим соглашусь — бородач вздохнул — Поэтому я и не собираюсь обличать тебя и твоих товарищей. Вы делаете много хорошего, а судят ведь в конце по делам их.

— Да вот видишь, пока у нас не все получается.

— "Ищите и обрящете". Ты знаешь, я не начетник, вера она меняется вместе с людьми, кто ее проповедует. А вот наш высший клир несколько десятилетий назад этого так и не понял. Как можно было поддерживать и стоять рядом с безбожной, по сути, антинародной властью, брать в руки их кровавые деньги? Вот поэтому церковь уронила свой авторитет и утратила уважение паствы и общества.

— Раньше я такого от тебя не слышал, отец Леонид.

— Все мы меняемся, Степан.

— Поэтому ты и ушел сюда?

— Да, надо начинать снизу. Строить здание новой, обновленной церкви по кирпичикам. А пока вот занимаюсь ее фундаментом.

— И много таких, как ты?

— Пока меньше ваших. Но мы ведь по существу делаем одно дело.

Степан ответить не успел, из ванной комнаты легкой походкой вышла освежившаяся Алена. Она улыбнулась Леониду и подошла к Степану: — Иди, воды еще полно. А я пока приготовлю чего-нибудь покушать.

— Я покажу, что где — засуетился отец Леонид, священник Новой Православной церкви.

Степан ополоснулся под душем и накинул на себя выданную старым другом рубаху, свои то вещи он оставил в городе. Если по росту она еще подходила, то в плечах была намного уже, поэтому он вышел из ванной, не застегнувшись. Алена по-хозяйски возилась вокруг круглого столика, нарезая краюху ржаного хлеба. Молодой человек подошел к девушке, она была одета в короткий и тонкий халат, мало что сейчас прикрывавший. От нее пахнуло свежестью и теплом, девушка оглянулась, доверчиво посмотрев на молодого человека снизу вверх.

— Милая — только и выдохнул он. Пережитые ими недавно испытания неожиданно крепко притянули их души и тела друг к другу. Легкие поцелуи быстро перешли в жаркие объятия, затем Степан подхватил девушку на руки и понес в темный угол, где виднелась широкая кровать.