СССР

Среднего роста, худенький. Увлекающаяся натура. Рассказывать умел так, что все слушали его байки с открытыми ртами.

В тот год работали мы в Тюмени по гравике. ОГП – Опорные гравиметрические пункты. Залетывали на МИ-1, он и базировался в нашем лагере на берегу реки.

Вечером подходит к нашему берегу моторка, а в ней девчушка лет пятнадцати. Скорее, дяденьки! – плачет – Там медведица моего папу убивает. Вверх по ручью первая поляна!

Мы, ясное дело, за оружие. Я за свой – олень, ребята за карабины. Пилот вертолета шустро запустил двигатель. Забрались втроем в кабину с оружием и взлетели.

Все верно, на ближайшей по ручью поляне медведь с мужиком в обнимку лежат. Не шевелятся, как будто мертвые.

Сели мы рядом, смотрим. Медведица действительно мертвая, а мужик застонал. Живой, значит.

Оказалось, что пошли они с дочкой на знакомую поляну черники набрать и наткнулись на двух медвежат нынешнего помета. Тут и медведица из леса вывернулась. Уши прижала, оскалилась, заревела и на отца с дочкой двинулась. У мужика с собой только нож перочинный в кармане, все в лодке оставил, растяпа. Отшвырнул он тогда девчонку себе за спину.

Беги к лодке, зови геологов! – кричит, сам навстречу медведице попер. Сунул медведице левую руку в пасть поглубже, а правой за шею обнял, прижался. Не смогла медведица его от себя отбросить. Задохнулась. Руку ему потом в больнице отняли. Не смогли сохранить…

Баба и медведь

Под вечер прибежал мужик лет сорока к нам в лагерь. Скорее! – орет, – Тут, рядом, медведь мою бабу дерет! Помогите!

Мы кто за что. Я за – Олень, парни за карабины и бегом в лес. Мужик дорогу показывает.

Слышим неподалеку медвежье взрыкивание и визг. Подходим и видим. На поляне медведь с бабой дерутся. Баба молотит мишку оцинкованным ведром, а тот лапой отбивается. Нас увидел, отскочил, да не ушел. Положили его. Залпом из всего оружия.

Мужик, конечно, к бабе, утешать стал. А баба отдышалась, да как начнет мужика тем же мятым ведром понужать!

– Идол! Скотина безрогая! – визжит, – стрелил в Хозяина из своей пукалки! Раздразнил, а сам в кусты!

Оказалось, ходили они с бабой за грибами и была у мужика старенькая берданка. Вот он и стрелил в медведя, да не попал. Перезарядить не успел, как Михайло Потапыч берданку у него из рук вышиб, да подмял под себя. А бабе стало мужика жалко. Подскочила к медведю и давай его ведром охаживать!

Медведь мужика бросил. Стал с бабой воевать. А мужик подхватился и к нам побежал. Пока за нами бегал, баба сражалась с мишкой своим ведром.

Хохма Шкутова

На окраине Туруханска несколько лет стояла Подбаза нашей экспедиции. Шкутов, Лапатанов, я и еще несколько молодых топографов решили отдохнуть на природе.

Купили закуски, водки и расположились на крохотной полянке посреди ельника. Когда пропустили по первой, Шкутов рассказал нам что-то вроде присказки.

Молодому, нужно что? – спросил он, и сам же ответил, – Лодка, молодка и охотка. Зрелому?

Мы молчали.

– Эх вы, знатоки! Зрелому кроме лодки нужна еще водка и селедка!

Что, нужно старому? – спросил я.

– Старому? Ему нужна квартира, кефир и благоустроенный сортир! –засмеялся Шкутов.

– Тебе что нужно, Николаевич?

Шкутов надолго задумался, потом нерешительно ответил, – Наверно уже кефир и сортир…

Мы захохотали.

– Я бы не смеялся…

Рассказ Вениамина Долгова

В тундре тоже медведи встречаются. Такие же бурые, только меньше габаритами. Так же в берлогах зиму бедуют…

Этой зимой в конце марта оттепель ударила. Южак принес с собой тучи и два дня поливал землю дождем совсем по-весеннему. Видно, этот дождь и поднял мишку из берлоги раньше времени.

Ехали мы с ребятами в тракторе Т-100 с уширенными гусеницами и деревянной кабиной впятером. Теснились как селедки в бочке. Коля Емелькин посередке за кочергами сидит, я – слева, Мишка Бадретдинов – справа. На инструментальных ящиках еще двое парней слева и справа спинами подпирают дверцы.

Смотрим, впереди бурое пятно на фоне снега метельшит. Ближе подъехали разглядели, что это медведь снег роет, как песец мышкует. Нас услышал, уходить стал. Только и мы не стали мимо проезжать, уговорили Емелькина править за мишкой в погоню, хотя оружия у нас никакого не было. Мол, гусеницами задавим.

Медведь через овраг, и мы за ним, Мишка на голый выдутый пургами холм, и мы туда же. А скорость у нашей сотки на пятой скорости километров двенадцать с гаком, столько Емелькин подачу топлива в топливном насосе накрутил.

Где-то с час гонялись. Не может от нас медведь убежать, не машина все-таки. Тогда он стал из стороны в сторону метаться, а Емелькин и мы в азарт вошли. Орем, свистим, в окошки готовы выпрыгнуть. Никола кочергами дергает, трактор за мишкой поворачивает.

Тогда Михайло Потапыч тоже изменил тактику. Остановился, зубы оскалил, взревел, да и бросился на трактор. Повис на ватном капоте, которым спереди был радиатор двигателя укрыт, когтями вцепился, да стал по нему взбираться. Назад! – ору в ухо Емелькину, – Не мы его задавим, он из нас колбасный фарш сделает!