СССР и Россия на бойне. Людские потери в войнах XX века

Кстати сказать, по свидетельству бывшего командующего 10-й армией маршала Ф.И. Голикова, и в предшествовавшие дни 323-я дивизия несла большие потери, причем, несмотря на то, что наступали советские войска, в потерях преобладали пропавшие без вести, большинство из которых, скорее всего, были убиты. Так, в боях 11 декабря в ходе своего поворота к югу в сторону г. Епифань и населенного пункта Лупишки 323-я дивизия потеряла 78 человек убитыми, 153 ранеными и до 200 пропавшими без вести[564]. А 17—19 декабря 323-я дивизия вместе с другими дивизиями 10-й армии успешно, по советским меркам, атаковала немецкий оборонительный рубеж на реке Упа. И к следующему рубежу, реке Плаве, 323-я дивизия оказалась еще не самой потрепанной из дивизий 10-й армии, которые были полностью укомплектованы перед началом московского контрнаступления. В 323-й дивизии осталось 7613 человек, тогда как в соседней 326-й – только 6238 человек[565]. Как и многие другие дивизии, участвовавшие в контрнаступлении, 323-я и 326-я дивизии были только что сформированы и впервые вступили в бой. Отсутствие опыта и внутренней сплоченности частей вело к большим потерям. Тем не менее в ночь с 19 на 20 декабря две дивизии взяли Плавск, прорвав вражеский рубеж. При этом немцы будто бы только убитыми потеряли более 200 человек[566]. На самом деле, с учетом того, что в тот момент большинство немецких дивизий действовали на московском направлении, а Плавск оборонял лишь один полк, потери последнего не могли превышать несколько десятков убитыми. Командир же 323-й дивизии полковник Иван Алексеевич Гарцев считался вполне успешным комдивом и 17 ноября 1942 года стал генерал-майором, в 1943 году командовал 53-м стрелковым корпусом, благополучно закончил войну, удостоившись полководческого ордена Кутузова 1-й степени, и мирно скончался в 1961 году.

Ф.И. Голиков также отмечает, что уже во время декабрьского контрнаступления под Москвой осуществлялся призыв непосредственно в части: «В городе (Богородицк. – Б.С.) и в окрестных селах при оккупантах укрывалось немало наших военнослужащих, которым в свое время не удалось выйти из окружения. Кроме того, здесь были и бежавшие из окрестного лагеря советские военнопленные. Побегу помогла сумятица, возникшая в подразделениях лагерной охраны при приближении советских войск. Действительно, на дорогах наступления, по которым на запад двигались дивизии 10-й армии, навстречу им вереницами шли «окруженцы». Это были оборванные, заросшие, изнуренные люди. Среди них было много раненых, обмороженных, больных. Но никто не помышлял об отдыхе. Наоборот, все просили наших бойцов указать часть, где им можно было бы «сформироваться» и снова стать в ряды Красной Армии.

Штаб армии собрал всех находившихся в немецко-фашистском плену или в окружении. Из них предполагалось сформировать армейский запасной полк»[567].

Сравним приведенные выше помесячные данные о безвозвратных потерях Красной Армии за 1942 год с помесячными данными о потерях германской сухопутной армии, подсчитанными по дневнику начальника Генштаба германской сухопутной армии генерала Ф. Гальдера. Тут следует оговориться, что советские данные включают в себя не только потери сухопутных войск, но и потери авиации и флота. Кроме того, в безвозвратные потери с советской стороны включаются не только убитые и пропавшие без вести, но и умершие от ран. В данные же, приводимые Гальдером, включены только потери убитыми и пропавшими без вести, относящиеся лишь к сухопутным войскам, без люфтваффе и флота. Данное обстоятельство делает соотношение потерь благоприятнее для германской стороны, чем оно было на самом деле. Ведь с учетом того, что в вермахте соотношение раненых и убитых было ближе к классическому 3:1, а в Красной Армии – ближе к нетрадиционному соотношению 1:1, а также принимая во внимание, что смертность в немецких госпиталях была значительно выше, чем в советских, поскольку в последние поступало гораздо меньше тяжелораненых, категория умерших от ран составляла гораздо большую долю в безвозвратных потерях вермахта, чем Красной Армии. Также доля потерь авиации и флота была относительно выше у вермахта, чем у Красной Армии, вследствие чрезвычайно больших потерь советских сухопутных сил. Кроме того, мы не учитываем потери союзных с вермахтом итальянской, венгерской и румынской армий, что также делает соотношение потерь более благоприятным для Германии. Однако все эти факторы могут завысить этот показатель не более чем на 20—25 % и не способны исказить общую тенденцию.