СССР книга 3. Поющий волк в овечьей шкуре

Уж больно узнаваемым, я бы даже сказал, каким-то «карикатурным» был тщательно лелеемый ею образ. Мещанство в худшем проявлении, так сказать. Сопровождаемое полной безвкусицей и выставленным напоказ, непременного в их среде, «дорохо-бохато».

— Вы кто, гражданочка? — Попытался преградить ей дорогу, малость очумевший от беспардонного напора Василий.

— Директор! — Так, словно это всё объясняло, непререкаемым тоном заявила слегка обнаглевшая дама. — И, я хочу убедиться в смерти нашей сотрудницы!

Капитан уже начал набирать в грудь воздуха но, поймав взгляд Позняков и его, еле заметное покачивание головой, сдал назад.

Видно, майор решил, что проще дать ей взглянуть, чем выслушивать бесконечные и, как правило сильно мешающие делу претензии.

«Волнуется же, переживает». — С некоторой долей индифферентности подумал я. — «Может, и вправду, человек хороший»

Однако какое-то удовлетворённое и, я бы даже сказал, презрительно-радостное выражение её лица напрочь опровергали мои робкие предположения. Да и лёгкий укол в голову, сделанный моим, бдящим о карьерном росте подопечного, «интуитом» яснее ясного давал понять, что всё это неспроста.

Не сочувствие и желание разделить чужое горе, привело эту расчётливую тётку в нашу обитель скорби. А, скорее, та необъяснимая с точки зрения логики и непонятная обычному человеку, тяга. Влекущая злодея на место совершения преступления и, зачастую, оказывающая ему роковую, так сказать, «медвежью» услугу.

Я быстро взглянул на Познякова, указывая глазами на засобиравшуюся мадам. Всем своим видом давая понять, что имею на её счёт кое-какие подозрения.

Но Анатолий Викеньтьевичь, прослуживший не один год в розыске, и сам увидел неестественность в поведении предполагаемой подопечной. И, преградил путь заторопившейся восвояси визитёрше.

— Постойте, гражданочка. — Тихим но, пресекающим всякие попытки попререкаться, голосом, сурово попросил он. И, давая понять, что «всё серьёзно», придержал её за рукав. — Раз уж вы всё-равно здесь то, давайте проедем с нами и вы дадите кое-какие показания.

— Зачем? — Взвизгнула начавшая терять весь свой апломб баба. И, вырвав рукав из несильного захвата майора, громко поставили нас в известность. — Мне работать надо!

— Нам тоже. — Спокойно сообщил Позняков. И, повернувшись к участковому, приказал. — Проводите товарища директора до нашей машины.

— Вы не имеете права! — Чуть ли не заорала эта, возомнившая себя самой умной дурында. — Никуда я не поеду! И вообще, мне надо позвонить!

«Вот же пизда тупая». — Грубо но очень точно охарактеризовал ревевшую белугой бабу я. — «Надо же так палиться»!

То есть, простите за мой французский, зря эта, несколько переоценившая свои умственные способности и актёрское мастерство женщина, «пошла в разведку».

Да и держать за лохов нас с майором и капитаном, тоже было очень большой ошибкой.

Никто не спорит, у себя в гастрономе она, может быть и барыня. Распоряжающаяся безмолвными и находящимися в полной зависимости холопами. Но с работниками милиции эта линия поведения дала осечку.

— Не волнуйтесь так, Валентина Николаевна. — Принялся успокаивать разбушевавшуюся хабалку, видно знающий её старший лейтенант. — Просто, проедете с товарищам и расскажете всё, что знаете о погибшей.

— Дурой он была! — Не очень лестно и, наверное забыв, что о мёртвых принято говорить либо хорошо, либо ничего, кроме правды, совсем нелестно охарактеризовала покойную директриса. И, явно пытаясь навести нас на след, чуть ли не проорала. — А сожитель ейный, так и вовсе бандит отпетый!

«Надо же! Как лексикон в стрессовом состоянии меняется». — Ухмыльнулся я.

И, хотя и молчащую торгашку никто бы не принял за тургеневскую барышню. Сейчас она «полностью вошла в образ» и выглядела самым худшим вариантом карикатуры на саму себя.

Прям, хоть фотографируй, и на обложку «Крокодила».

— Пройдёмте, гражданочка! — Начавший терять терпение участковый, довольно невежливо подтолкнул разгневанную бабу к двери. И, явно считая своим долгом, добавил. — Не надо кричать. Органы разберутся.

И без понуканий внутреннего сатрапа было понятно, что выпускать из поля зрения эту дуру… то есть, простите, страдающую излишней спесью и чутка завышенным самомнением женщину, не стоит.

Ну а, так как сидящий в моей бестолковке внимательно бдящий страж всё-таки дал о себе знать, я не стал противиться «знаку свыше» и тихо поплёлся следом.

Явно ж, это «жу-жу» неспроста. А «ловко» ввёрнутое упоминание сожителя погибшей, даже не очень искушённому мне давало понять, что это след, «шитый белыми нитками».

Когда наша процессия выбралась из подъезда, я расфокусировал зрение и обвёл взглядом начавшую прибывать толпу.

Специально всматриваясь и пытаясь что-то увидеть я бы, скорей всего, достиг диаметрально противоположного результата. А так — и у меня была неоднократная возможность в этом убедиться —, мой безжалостный помощник, сработает гораздо лучше и эффективней. И, если и есть здесь кандидат в подозреваемые, то вычислит он его практически со стопроцентной вероятностью.