СССР: логика истории.

Как выше уже неоднократно отмечалось, основоположники марксизма рассматривали социализм как первую фазу коммунистического общества. Это позволило им автоматически распространить представления о будущем бестоварном производстве и на социализм. Осуществление социалистического принципа распределения по труду, согласно К. Марксу, должно быть основано на том, что каждый работник за выполненную работу “получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда… и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда”[21]. Маркс особо подчеркивал, что эти квитанции не являются деньгами, так как не совершают обращения.

В. И. Ленин полностью воспроизвел эту схему нетоварного и безденежного производства и распределения в своей книге “Государство и революция”[22]. Он определял капитализм как товарное производство на высшей ступени его развития. Тем самым он подчеркивал, что товарное производство является неотъемлемым признаком капитализма и, наоборот, подразумевал, что социализм должен представлять собой нетоварное производство. Ленин разделял мнение о несовместимости рынка и товарно-денежных отношений с социализмом, считая, что в условиях товарного производства невозможно устранить порождаемые им противоречия.

Естественно, что, придерживаясь подобных взглядов, большевики и не искали альтернативы государственной хлебной монополии. Ее введение Временным правительством они рассматривали как проявление объективных законов развития общественного производства, определяющих его переход от анархии капиталистического рынка к плановому производству и распределению.

В принятой позже, в марте 1919 г., программе партии напрямую ставилась задача: “В области распределения… неуклонно продолжать замену торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе распределением продуктов”[23]. Кроме того отмечалось, что, “опираясь на национализацию банков, РКП стремится к проведению ряда мер, расширяющих область безденежного расчета и подготовляющих уничтожение денег…”[24].

Целью большевиков было заменить товарно-денежные отношения между городом и деревней прямым натуральным (без посредства денег) продуктообменом промышленных товаров на продовольствие. Такая попытка была предпринята в период военного коммунизма, но она окончилась неудачей.

Усиление государственного вмешательства в экономику и увеличение роли административных методов управления в периоды кризисов и общественных катаклизмов являются объективной необходимостью. Поэтому в условиях беспрецедентного кризиса, переживаемого Россией, попытка решить продовольственную проблему административно-принудительными методами в противовес рыночным была в целом оправдана. Если и можно критиковать политику в отношении крестьянства, проводимую в рамках государственной хлебной монополии, то только за несоблюдение меры. При этом теоретическим основанием для стремления полностью ликвидировать рынок продовольствия, фактически реквизировать весь товарный хлеб и ввести натуральный продуктообмен между городом и древней служил неправомерный перенос атрибутов коммунистического общества на социализм.

Последствия хлебной монополии не замедлили вскоре сказаться в разразившейся буре гражданской войны.

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

Нынешние ниспровергатели всего и вся могут сколько угодно называть Великую Октябрьскую социалистическую революцию Октябрьским переворотом. Если она и была переворотом, то только несколько часов, поскольку уже в ночь с 26 на 27 октября (с 8 на 9 ноября) 1917 года 2-ой Всероссийский съезд Советов принял “Декрет о земле”, кардинальным образом изменивший отношения собственности в аграрном секторе. С этого момента переворот стал революцией.

Как опытные революционеры, большевики нисколько не сомневались, что социалистические преобразования в стране вызовут бешеное сопротивление буржуазии. Буржуазия и помещики, лишившись власти в результате событий октября 1917 года, не могли отдать без боя вековые привилегии и собственность, составлявшие основу их процветания. Их мир рушился, и они защищали его с отчаянной яростью обреченных.

В дореволюционной России эксплуататорские слои составляли 16,3 % населения. Но это цифра включает в себя и самую многочисленную их часть — сельскую буржуазию, кулаков. Кулаки — это крупные (по сравнению с другими крестьянами) земельные собственники и арендаторы, систематически использовавшие наемный труд батраков. Через-сдачу в наем рабочего скота и инвентаря, кабальные займы они эксплуатировали и бедняцко-середияцкую часть деревни. Однако в массе своей кулаки занимались крестьянским физическим трудом и мало отличались по уровню культуры и быта от других крестьян.