СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

К 1978 году при технико-экономическом содействии СССР были построены и введены в эксплуатацию 70 промышленных, энергетических и транспортных объектов. Они составили до 60 % всех предприятий госсектора. Были подготовлены около 60 тыс. специалистов различного профиля. Советский Союз обеспечивал также до 40 % внешнеторгового оборота Афганистана. Он занимал первое место по объему предоставляемой Афганистану иностранной экономической помощи, его доля составляла 54 % общего объема внешних займов и кредитов (для сравнения — доля США составляла 15 %)[238]. До апреля 1978 года в Афганистане трудились более 2 тысяч советских специалистов и советников, в том числе и военных. В Советском Союзе военную подготовку прошли около 3 тысяч афганских военнослужащих[239]. Однако Афганистан оставался одной из бедных стран мира с нестабильной политической обстановкой.

Во внутренние противоречия все более втягивалась и афганская армия, среди офицеров которой имелись приверженцы Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), считавшей себя марксисткой. Именно эти офицеры совершили военный переворот 27 апреля 1978 года, в ходе которого свергли правительство Дауда. Этот переворот был назван Саурской или Апрельской революцией. Власть в стране перешла в руки Военно-революционного совета, преобразованного вскоре в Революционный совет во главе с Нур Мухаммедом Тараки, являвшимся одновременно Генеральным секретарем ЦК НДПА и премьер-министром Афганистана.

Современники и историки отмечают, что этот переворот стал неожиданным для Москвы. Г. М. Корниенко, являвшийся тогда первым заместителем министра иностранных дел СССР, позднее напишет: «Для Москвы этот переворот был полной неожиданностью — первое известие о нем появилось по линии английского агентства Рейтер, а уже потом постфактум пришло сообщение от посольства СССР в Кабуле. По линии наших спецслужб заблаговременной информации не поступало. Даже имена деятелей, пришедших к власти Н. М. Тараки, Б. Кармаля, X. Амина и других, ни о чем не говорили ни министру иностранных дел СССР А. А. Громыко, ни другим членам советского руководства и были известны лишь работникам Международного отдела ЦК КПСС и КГБ.

Позже Тараки в беседе со мной (Г. М. Корниенко — М. П.) откровенно говорил, что, хотя у них имелась возможность уведомить советских представителей в Кабуле о готовящемся перевороте, они сознательно не стали делать этого…»[240].

Афганская «революция» оказалась неожиданной как для советского посла А. М. Пузанова, аккредитованного в Кабуле с 1972 года, так и для зарубежных дипломатов в афганской столице, — пишет норвежский историк Вестадт[241]. Подобная оценка этого события содержится и у других зарубежных авторов. В частности, американские публицисты Оливер Стоун и Питер Кузник отмечают: «Советский Союз, имевший дружественные отношения с прежним правительством, хотя оно и проводило репрессии против афганских коммунистов, не стремился к перевороту»[242].

Историк — востоковед, академик РАН А. М. Васильев убежден в том, что «за переворотом не стоял Советский Союз. Это обвинение в адрес СССР не раздавалось из серьезных источников на Западе даже в разгар антисоветской пропагандистской кампании»[243].

Приход к власти НДПА во главе с Тараки стал поворотным событием в отношениях между двумя государствами. Советский Союз первым в мире признал новое афганское правительство. А. М. Пузанов уведомил об этом Тараки уже через два дня после прихода к власти 29 апреля, а 3 мая 1978 года высшие советские руководители Л. И. Брежнев и А. Н. Косыгин направили в его адрес официальное поздравление, в котором выразили «надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество»[244].

Известие о приходе к власти НДПА в Советском Союзе было воспринято оптимистично, так как на эту партию идеологи КПСС смотрели как на идейно близкую, «…людям, подобным Суслову, Пономареву, Афганистан виделся „второй Монголией“ перепрыгивающей из феодализма в социализм»[245]. Таким выводам способствовала откровенная позиция самих афганских руководителей. Уже на первой встрече с Пузановым, Тараки сделал далеко идущие политические заявления: «Афганистан, следуя марксизму-ленинизму, пойдет по пути строительства социализма и будет принадлежать к социалистическому лагерю»[246].

Подобным пафосом было пронизано и совещание в ЦК КПСС, проходившее в середине мая 1978 года. Дух совещания передает его участник Г. М. Корниенко. На его вопрос: «Неужели можно считать Афганистан созревшим для социализма»? — заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС Р. А. Ульяновский ответил: «Сейчас в мире нет такой страны, которая не созрела бы для социализма»[247].