СССР: вернуться в детство 2

К этому выводу меня подтолкнула ещё и удачная ситуация.

Мама с Женей опять в Москву уехали. Кто-то им сказал, в какой магазин можно ломануться, чтобы, постояв в очереди, ухватить кроссовки «почти что настоящий адидас», сине-белые такие. И они понеслись. Я там, понятное дело, была не нужна, и осталась с бабушкой и дедом. И вот бабушка пошла обед готовить, дед над какой-то книжкой сидел (подозреваю, что больше думал, чем читал), а я рисовала…

КРОТ

Тяжело быть ребёнком. В смысле — в моей ситуации. Сколько раз я читала всякие попаданческие книжицы, где герой (обычно мужескаго полу), попадая в детское тело, с восхитительной лёгкостью встраивается в это вот всё, ведёт себя естественно (сообразно возрасту) и ни у кого никаких подозрений не вызывает. У меня так не выходило никак.

Нет, меня страшно радовало, что коленки не хрустят, сердце не ноет и глаза прекрасно видят! И вообще, хвост не отваливается, мдэ. Но вечно представляться маленькой девочкой — ой, неть! Увольте-с. Я вообще вру плохо, это у меня требует максимального сосредоточения всех ресурсов, и всё равно результат не гарантирован. Поэтому я просто старалась вести себя прилично (о, Господи…) и больше молчать (как вы могли заметить, здесь я тоже не показываю высший пилотаж, ибо сдержанность — не мой конёк).

Но если надо было выступить ребёнком, это обычно прокатывало. Даже с теми, кто уже имел счастье со мной общаться. Выглядело это со стороны, наверное, как возвращение в естественную форму. Типа, пыжилась-пыжилась девочка, да и перестала. Ну, вот и молодец, давно бы так.

Главное в этой ситуации было не сбиваться на сложные фразы.

— Деда, а крот — это же зверь такой? — спросила я.

Дед Али посмотрел на меня удивлённо:

— Зверёк, да, не очень большой, — он показал руками, — под землёй ползает, портит огороды.

Я посопела, как будто соображая.

— А в кагэбэ есть огороды?

Взгляд деда изменился:

— Как?

— В КГБ, — чётче сказала я, — я слышала, когда мы в парке гуляли. Там два дядьки стояли. И один сказал, что у него в КГБ крот наклёвывается, целый полковник. А кроты что — клюют?

Дед Али посмотрел на телефон, и я поняла, что и его тоже слушают. Всех, видать, ответственных слушают. И брякнула:

— Они Андропова убрать хотят. А кто это — Андропов?

Дед стремительно подошёл ко мне и слегка встряхнул за плечи:

— Ты где это слышала?

— В Москве, — захлопала я глазами, — в парке. Мама с Женей на колесо обозрения пошли, а я внизу ждала, у ограды. А там кусты и клумба. Я хотела цветы понюхать, а они там стояли, дядьки два. Они меня не видели, а я услышала. Там ещё какого-то доктора обсуждали, который дал добро на операцию. Он хирург, наверное, раз «операция». И мне интересно стало, почему доктор — и вдруг крот? Может, он ветеринар?

— Так, сядь-ка вот тут и пока ничего не говори, поняла?

— Ага.

Он так же быстро вышел и вернулся через пару минут с мужиком помоложе.

— Она? — спросил второй.

Я сидела, чинно сложив руки на коленях и думала: блин, не зря ли всё это начала?

Дед молча кивнул и жестом велел мне обуваться. Заглянул в кухню:

— Рая, ты не теряй нас, мы с Ольгой немножко погуляем.

Мы вышли из подъезда — никаких тебе чёрных воронков и прочего — прошли метров четыреста и вошли в почти такой же жилой дом, как дедов. Так, похоже, железных решёток, застенков и подвалов сегодня не предвидится.

Квартира на втором этаже. Дверь не заперта, явно нас ждут. Однако же, за собой мужики закрыли. Хозяин тоже был помоложе деда, лет где-то шестьдесят. Встретил нас радушно, без вот этих страшных многозначительных взглядов, сразу пригласил за стол, чай пить.

— А молоко у вас есть? — спросила я. Нельзя было не спросить, я всегда спрашиваю.

— Есть и молоко, — гостеприимно расплылся он, — ты к пирогам как относишься?

— Очень уважительно.

— Ну, вот и отлично! Садись, поболтаем. Пироги у меня знатные, с яблоками…

В общем, дядька работал как хороший психолог: расположить, успокоить, завязать нейтральную беседу. Потихоньку он выспросил у меня всё про выдуманных мной «ветеринаров». Я пила чай и жевала пироги, болтая ногами. Дед и второй дядька тоже чай пили и всё молчали. Я долго и поэтапно «вспоминала подробности». В итоге выдала им, что «доктор», одобривший операцию — Черненко. Негр, наверное.

— А ещё он сказал, который слева стоял, что Горбачёва будут двигать, потому что он податливый. И он на запад смотрит.

Дядька отставил кружку:

— М-м-м, надо же, интересно как. А точно Горбачёв? Ты хорошо слышала фамилию?

— Да-а, — амплитудно кивнула я, — он ещё сказал: «Миша меченый». И что он всё продаст, надо только его хвалить. Получается, один дядька доктор, а другой — продавец! — я удовлетворённо откусила кусок пирога, пожевала и филосовски добавила: — А у нас в магазине всё продают. На что покажешь — то и продают, и не надо даже их хвалить. А эти продавцы какие-то странные.

— И впрямь, странные продавцы, — согласно покивал хозяин. — Надо бы их найти и выяснить: почему это они продают, только когда их хвалят, да?

— А вы найдёте? — спросила я, прихлебнув из кружки.

— А как же. Конечно, найдём. Работа у нас такая, продавцов проверять.